Юрий Валин: Мозаика мертвого короля

— Я верю, Ваше Величество. Просто и двигаюсь, и соображаю уже не так быстро, как раньше. Старость, проглоти её тараск.

Эшенба кивнул:

— От старости я тебя излечу. Можешь не волноваться.

Я и не волновался. Разве пугает мертвеца старость?

Беспорядочно наваленный груз вздрагивал в такт движениям вёсел. Из-под рулона ткани торчала босая пятка в свежих царапинах. Дрожала отдельно от «Сопляка». Я с трудом вспомнил, — да, Светленькая. Боится, ещё не поняла, что умерла. Куриные мозги.

Драккар спешил к Кедровой гавани. Король надеялся на хорошие вести. Он был полон планов, наш Эшенба-Мертвец, непризнанный властитель Северного побережья. Мечтал влить в себя чудодейственную новую кровь, согреться и победить. И избавиться, наконец, от своих жирных червей. Все мы на что-то надеялись. У Закройщика имелись тысячи планов и идей. Наш затраханный колдун мечтал остаться в живых. Парни жаждали отомстить. Борода мечтал нацепить на культю серебряные пальцы. Даже дура Светленькая на что-то ещё надеялась.

Лишь я был пуст. Значит ли это, что я трусливее всех? Мне сорок два года, я начал лысеть, но ещё могу неплохо драться и драть девок. Могу вспоминать, кем я был. И прислушиваться к пустоте. Мораг меня лягни, я пуст настолько, что даже червям во мне негде завестись.

Хм, хоть какое-то утешение.

Небо оставалось чистым, и миллионы звезд неспешно дрейфовали над огромным миром в своем загадочном круговороте. Вернее, плыли, и слегка цеплялись за зубцы частокола. Налюбовавшись небосводом, Аша с не меньшим одобрением обозрела ограду. Частокол возвели надежный, а надежные вещи молодая хозяйка хутора весьма и весьма одобряла.

Вообще весна пришла как-то внезапно, и оказалось, что зимы не хватило, чтобы доделать уйму запланированных дел. Ну, ладно, так всегда и бывает. Аша глубоко вдохнула запахи молодой травы и свежих стружек. Прислушалась — стояла замечательная весенняя тишина, полная обыденных, почти неразличимых привычному уху звуков. Ветерок шелестел ветвями тоненьких берез, посаженных два года назад, едва слышно позвякивал криво повешенный у колодца черпак. Тявкнула и умолкла лиса на опушке у дороги. Айка, сидящая у ног хозяйки, навострила уши.

«Тебе б только без толку гонять», - укоризненно подумала Аша.

Хаски согласилась: «Мне ж нужно. Лапы ломит, и вообще невмоготу. Я ж бегливая собака».

«Завтра прискачут твои кавалеры замковые. Отпущу» — пообещала Аша.

«Мы только кружочек», - воодушевлено заерзала Айка.

«Вот-вот. И повнимательнее. Они-то воображалы, а ты серьезная хуторская собака».

Вообще-то Айка особо серьезной не была. Слишком жизнерадостная и чересчур молоденькая. Но свои обязанности помнила строго.

Аша потянулась мыслью к свинарнику. Подопечные мирно дремали, лишь юного Рудольфа одолевали пока неопределенные, но сугубо самцовые мысли. Уж годик хряку исполнился, за двести кг перевалил, возмужал.

Свиноводством леди Аша занималась давно и весьма успешно. Лучшая ферма в королевстве Ворона, а может быть, и на всем Севере. Даже из столицы письма шлют с просьбами прислать на племя пару, а лучше две. Славы Аша не жаждала, но было лестно, чего тут скрывать. И прибыль от свинок очевидна. Главное, всерьез делом заниматься и хорошо понимать подопечных.

Хозяева фермы «Вас-Вас» были людьми молодыми, чрезвычайно независимыми, и умели ценить каждую серебряную «корону».

Аша еще раз глянула на пару скользящих друг за другом лун и продекламировала:

Поживем — помрем, посмотрим, как

Обращается мир к весне.

И однажды днем полетим пройтись

И увидим весь этот мир

Глазами рыб, глазами птиц,

Как систему озер и дыр.

Айка, к поэзии относящаяся снисходительно, сейчас одобрительно высунула язык — настроение хозяйки хаски улавливала отлично.

За спиной тихо открылась дверь, на крыльцо упал слабый свет.

— Сейчас иду, — не оглядываясь, пообещала Аша мужу.

Крепкие руки обняли за талию, и знатную свиноводку поцеловали в ухо. Аша жмурилась и не возражала. Весь мир спит, самое время…

Аша была женщиной маленькой, даже хрупкой. Когда-то девушка искренне считала себя «мышью серой». Даже светлые глаза, что некоторые именовали «лифляндскими», по сути, особой прелестью не отличались. Но привлекательной была Аша, и знала это абсолютно точно. Муж виноват. Любит. Он и сам-то раньше был обманчиво нелепым: костлявый, долговязый, с упрямыми лохмами на голове. По сути, бандит городской. Собственно, безо всяких оговорок, бандюк. Даже шайку под своим началом имел. Потом все как-то запуталось, и Аша понять не успела, как в чужом мире друзья появились. Эле, строгая и добрая, под свою опеку приняла и названой мамой стала, Мин, партизанский воитель, жутко сложного происхождения, Док — образованный врач из старинных времен. Ну и Костяк, конечно. Муж, любимый и единственный.