Филипп Улановский: Первый советский пилотируемый полет в сторону Луны

В пилотируемом варианте в состав системы жизнеобеспечения водится блок личной гигиены космонавтов, а бортовой вычислитель укомплектовывался долговременным запоминающим устройством «ДЗУ-4». Но в беспилотных кораблях вместо людей будут размещены манекены.

Космонавты на борту корабля «Зонд» должны совершить полет в костюмах без спасательных скафандров.

— Это как во время полета «Восхода-1»? — спросил Молодцов.

— Ну, Вы, товарищ Молодцов, хорошо читали сообщения ТАСС! — удивился Петр. — А что Вы еще знаете?

— То, что Гагарин и все космонавты, летавшие на «Востоках», катапультировались, а не садились на Землю в своих кораблях.

— А ведь в сообщениях ТАСС все так завуалировано подавалось… — разочарованно протянул Петр.

— Так я же инженер, технарь…

— А в основной отряд космонавтов Вы заявление подавать не пробовали? — заинтересовался Петр, которому, вероятно, рассказали далеко не все о прошлом будущих космонавтов.

— Нет, как-то не пробовал. Не до того было… — загадочно отпарировал Тимофей.

В один из вечеров, когда у космонавтов-зэков не было самоподготовки, пошло обсуждение их имен.

У Андрея, Василия и Тимофея оказались обычные русские имена. С именем Равиль дело было посложнее…

— Ну, и имя же у тебя! А в честь кого тебя назвали Равилем? — спросил Андрей.

— Равиль – исцелённый с помощью Бога. Это – татарская форма древнееврейского имени Рафаил, — разъяснил Габдуллаев…

— Ты бы сказал еще – Рауль, — добавил Молодцов.

— И то верно! — согласился Равиль…

— И у всех татар такие еврейские имена? — заинтересовался Василий.

— Так татары в основном исповедовали ислам до прихода большевиков…

— Магометане, значит… — протянул Василий.

— А ученье Магомета впитало в себя мудрость еврейской и христианской религий, и не остановилось перед творческим заимствованием имен. Вот есть у нас такой великий татарский поэт – Муса Джалиль.

И как это имя звучит в других языках? — не унимался Андрей.

— Моисей, — ответил Равиль.

— Да, не очень христианское имя… — протянул Василий.

— Этот Муса – наш герой. Его фашисты уничтожили в концлагере. Хотите услышать его стихи?

— Хотим!

— «Умрем, не будем рабами!» – начал Равиль.

— Хорошее название…

— Это слова Карла Маркса, и название стихотворения Джалиля, — уточнил Равиль. — Слушайте!

Нет, сильны мы – мы найдем дорогу,

Нам ничто не преградит пути.

Нас, идущих к светлой цели, много,

Мы туда не можем не дойти!

Не страшась кровопролитной битвы,

Мы пойдем, как буря, напролом.

Пусть кому-то быть из нас убитым,-

Никому из нас не быть рабом!

— Прекрасное стихотворение! — выразил свои чувства Тимофей.

— И когда он его написал? — спросил Василий.

— В 1921 году…

Ребята призадумались. Все они родились в середине 30-х годов и были ровесниками первых советских космонавтов.

— А вы знаете, что Джалиля вначале пытались назвать изменником Родины?

— Кто пытался? — спросил Андрей.

— Да эти, энкавэдэшники, — вполголоса произнес Равиль. — Я вам все расскажу! Приготовьтесь слушать!

— Слушаем! — сказал почему-то шепотом Василий, и опасливо поглядел на дверь.

— Вроде не подслушивают, — констатировал Тимофей.

— А пусть подслушивают! Я не боюсь никого! — заявил Равиль. — Бывший военнопленный Габбас Шарипов вынес из тюрьмы первую Моабитскую тетрадь Мусы Джалиля. И поплатился за это десятью годами заключения в лагерях.

— За что?

— Если бы было за что, жизнью бы поплатился… А другой наш соотечественник, Нигмат Терегулов, специально приехал из Уфы в Казань, чтобы передать эту тетрадку в Союз писателей Татарии. Тоже был арестован, получил срок и погиб в тех же лагерях.

— За тетрадку?

— За обычную тетрадку со стихами… Бельгийский патриот Андре Тиммерманс с немалым риском для себя вынес из Моабитской тюрьмы вторую тетрадь поэта.

— Его тоже сгноили в лагерях?

— Нет, он жил не в СССР, а в Бельгии. После войны он долго болел, лежал в больнице. Но попросил друга передать эту тетрадку в советское консульство в Брюсселе. Бывшего военнопленного Рушата Хисамутдинова, также арестованного после войны, не раз допрашивали в подвалах казанского НКВД на «Черном озере».

— А тебя, Равиль, где допрашивали? Тоже там?

— Сейчас это уже неважно. Расспрашивали Рушата и о Джалиле. Каждый раз он отвечал, что Джалиль – поэт-патриот, член подпольной антифашистской группы. И умер Джалиль как герой.