Аристарх Дей - Холоная Стена или империя с маленькой буквы

— Ты чего так долго? — выкрикнул Будин.

— Василий Васильевич…

— Поставь на стол, — рявкнул Будин и нервно махнул рукой.

Семен поставил бутылку и решил быстро ретироваться из кабинета. Но не тут-то было.

— Ты что мне принес, скотина?

Семен побледнел еще больше, и, заикаясь, начал объяснять, что французского коньяка больше нет, что его люди прошерстили всех спекулянтов, и не только в Москве и Будинграде, а и в других городах, и что из коньяков есть только Армянский, Сараджишвили и Закарпатский. Услышав название последнего, Будин рассвирепел, и в Семена полетела одна из последних в стране бутылок чудесного армянского коньяка. Семен чудом увернулся, бутылка разбилась с громким звоном о позолоченную дверь кабинета.

— Как ты смеешь мне это предлагать, кретин?! Пошел вон, холоп!

Семёна как ветром сдуло. Как же он так оплошал, что предложил Закарпатский? Он совсем забыл, что его делали в Украине.

Будин был в ярости и лихорадочно ходил по кабинету. Подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение. Перекошенное от злобы лицо, узко посаженные над одутловатыми скулами маленькие свиные глазки, кривой тонкий рот, подергивающийся в гневном припадке. Поднятые, как бы в слабом недоумении брови — последствия последней пластической операции. Он попытался выровнять осанку, но обрюзгшее тело не слушалось и норовило пригнуться к земле. Будин приблизился к зеркалу. Растрепавшиеся от резких движений остатки волос на лысом черепе он заботливо уложил на место. Потом приблизился вплотную и стал пальцем разглаживать морщины на лбу, которые все равно просматривались после хирургической подтяжки кожи. Глядя в глаза Великого Вождя, он застыл на несколько минут. Лицезрение себя самого его успокаивало. Постояв так минуты три, Будин успокоился, стал улыбаться и насвистывать какую-то веселую мелодию. Но спустя минуту вдруг понял, что свистел популярную в СССР песенку «Русский с китайцем братья навек». Он грубо выругался и заорал.

— Семен, неси коньяк, черт тебя подери! Семен!!

Перепуганный секретарь заглянул в кабинет и виноватым голосом проблеял.

— Василий Васильевич, у нас нет французского коньяка.

— Я тебя посажу, скотина! Неси какой есть!

Семен аккуратно достал последнюю бутылку Армянского и отнес в кабинет Будину.

— Вызови мне Астафьева, быстро.

Семен убежал выполнять поручение, а Василий Васильевич налил себе коньяка.

Астафьев Федор Петрович был начальником личной охраны президента и главой Тайной канцелярии. Худой, в сером костюме, с седеющими волосами, он был отличным специалистом своего дела и преданным псом своего хозяина. Он был среднего роста, но все равно возвышался почти на голову над Будиным. Зная комплекс неполноценности президента относительно высоких людей, Астафьев стоял перед вождем на полусогнутых ногах и слегка сутулился, чтобы казаться ниже.

— Федор, вчера ты мне что-то хотел доложить, но у меня не было настроения тебя слушать. Что у тебя там?

Астафьев кашлянул в кулак, извинился и начал.

— Василий Васильевич, я хотел предупредить о возможном покушении на вас.

— Продолжай, — буркнул Будин и уселся в кресло.

— У нас в следующем месяце запланированы мероприятия по открытию монумента в вашу честь.

Будин заулыбался. Предстоящее мероприятие грело ему душу. Памятники ему великому уже начали появляться в разных городах, но этот… В его родном городе на Дворцовой площади будет установлен огромный пятнадцатиметровый монумент — исполинских размеров бронзовый Будин В.В. на коне. Уникальной особенностью этого колосса являлся меч, который Великий Вождь держал в руке. Этот меч был вылит из чистого золота и весил полтонны. Ровно год назад Санкт-Петербург был переименован в Будинград. В городе, гордо носящем имя Великого Вождя, обязан был быть памятник. И не один. Десятки! А этот был первый, особенный…

— Так вот, — перебил мысли вождя Астафьев, — до нас дошла информация, что на церемонии открытия памятника, где вы должны будете сказать речь, на вас могут совершить покушение. Мы усиленно работаем, задержали нескольких участников возможного покушения, но есть еще другие преступники, которых пока ищем. Это целая подпольная организация, но мы работаем, Василий Васильевич.

— Это хорошо, что работаете. Только как ты допустил это? Ты должен был пресечь в зародыше! Ты должен выявлять этих тварей, как только они начинают только думать о покушении!

— Мы все сделаем, Василий Васильевич.