Сергей Саканский - Mi Lucha

– Que trataro veno esto mudaco?

– Veno el mudaco con primero perrono.

Какое-то время его несли, затем поставили на землю.

– Господа, такой большой чемодан следует сдать в камеру хранения, – раздался голос проводника.

– В этом чемодане дипломатическая почта, – ответили наверху.

Гитлера пронесли несколько шагов, забросили вверх и положили на бок. Он почувствовал облегчение. Лежать в новой позе было приятнее. Все, что он теперь хотел от этой жизни – это большой кусок курицы и маленький фарфоровый унитаз.

Поезд тронулся. Чемодан взяли, перебросили и открыли. Воздух и свет ударили Гитлеру в лицо.

– Если вы не будете поднимать панику, то всю дорогу мы обеспечим вам максимальный, насколько это возможно, комфорт.

Речь пожилого человека с тонкими мафиозными усиками была донельзя корректной и правильной.

Гитлер удивленно посмотрел на него.

– Вы верно меня поняли, Адольф! – сказал человек, в то время как другой, молодой и крепкий гигант, принялся разматывать бинты. – Меня зовут Генрих Геблербухер. Я немец. А это мой друг, Сальвадоре Мучачо. Он немного владеет немецким, но весьма молчалив. К сожалению, во всей Империи не нашлось другого парня, который был бы столь же силен, чтобы нести чемодан, и одновременно говорил на языке Вагнера и нибелунгов.

– Yo credo caballo cabano! – сказал Сальвадоре.

– Он такой огромный, – продолжал Генрих, – что в сочетании с чемоданом, вашим временным жильем, выглядит совершенно нормально, так, как если бы это был самых обычных размеров дорожный чемодан. Полагаю, вы уже догадались о цели нашего путешествия, не так ли, Адольф?

– Вы – люди товарища Лучо, – сказал Гитлер.

– Совершенно верно. Конечная цель нашего путешествия – Мексика, ваша встреча и беседа с Императором.

– А потом?

– В зависимости от результата беседы. Вполне возможно, что вас расстреляют. Шутка. Но в любом случае – в Берлин вы больше не вернетесь, милый Адольф.

– Не называйте меня милым Адольфом. Я терпеть не могу гомосексуалистов. Во всяком случае, не коверкайте мое имя. Меня зовут Адольф Шикльгрубер . Ударение на втором слоге, как в имени, так и в фамилии.

– Esta gumacha gomofovia, – сказал Сальвадоре и, в знак своего раздражения – громко рыгнул.

– Вы пессимист, Адольф, – сказал Генрих, невозмутимо ударив на первый слог. – Пессимисты всегда предполагают худший вариант развития событий. Здесь никому не нужна ваша баварская задница. Возможно, вы еще понадобитесь живым Третьей Империи Инков. И скажите спасибо, что я не коверкаю ваш творческий псевдоним, как это делают французы – мсье ГитлЭр.

– Я ненавижу вашу Империю, – сказал Гитлер.

– Нам это известно.

– Я ненавижу всех инков до последнего колена, а также – всех майя и ацтеков.

– Это совершенно естественно.

– Я ненавижу вашу мразь с усиками, – вашего товарища Лучо и вашего Троцкого.

– Это также простительно.

– Я ненавижу вашу дерьмовую еду.

Мужчины переглянулись. Сальвадоре схватил Гитлера за воротник и коротко ударил ладонью по лицу.

– Do not tell us about our grand paprica! – сказал он почему-то на почти английском, даже не скрывая волнения.

– Сальвадоре очень любит поесть, – уточнил Генрих. – Мы могли бы предложить вам холодные сосиски с теплым баварским пивом.

– Я хочу курицу, – угрюмо сказал Гитлер. – Я всегда ем вареную курицу в дороге.

Он посмотрел в окно. Поезд двигался сквозь предместья Берлина, так хорошо знакомые… Только что, в клубах паровозного дыма промелькнул дом, где он когда-то жил со своей Мицей.

– Он хочет курицу, – сказал Генрих, почему-то по-русски.

– Значит, я обязан ему доставить эту ебанную курицу, – тоже по-русски ответил Сальвадоре.

Гитлер не подал виду, что понимает русский язык. Это был первый прокол в кем-то хорошо продуманной операции. Он с грустью посмотрел в окно.

– Принеси ему, мать-перемать, горячую курицу из ресторана!

– Если бы ты знал, как я ненавижу курятину!

– Но ведь ты любишь товарища Лучо?

– Еще как! Если бы мне было позволено, я бы засунул свой трепетный язык ему в анус. Только все дело в том, что я забыл, как будет курица по-немецки. И поэтому в ресторан пойдешь ты.

– Окей! Пусть этот парень пока просрется, – сказал Генрих, выходя из купе.

– Стойте! – закричал Гитлер. – Я не хочу оставаться наедине с этим педриллой.

– Полноте, друг мой! Сальвадоре сегодня на службе. Впрочем, если вы так боитесь венерических болезней, то я настоятельно рекомендую всегда носить в жилетном кармане презерватив.