Николай Томан: Неизвестная земля

ТОМАН НИКОЛАЙ ВЛАДИМИРОВИЧ

НЕИЗВЕСТНАЯ ЗЕМЛЯ

I

- Уж очень все мрачно, Алеша, - со вздохом произносит Василий Васильевич Русин, дочитав последнюю страницу научно-фантастической повести сына, опубликованной в журнале "Мир приключений".

- Но в рукописи тебе это не казалось?

- В рукописи это не звучало так страшно... Ведь не что-нибудь - целая планета превращается у тебя в космическую пыль. И не просто планета, а обитаемая, населенная разумными существами... Право же, это ужасно!

Он не смотрит в лицо сына - знает, какое оно, ждет его возражений. Алексей молчит - обиделся, значит... Надо бы утешить, подбодрить его чем-то, а он снова:

- Сам не пойму, откуда у меня теперь это чувство страха... Может быть, иллюстрации так повлияли? Художник не поскупился на мрачные тона... Ты, однако, не сердись на меня, Алеша. На обсуждении тебе, наверно, еще и не то скажут. Я ведь и раньше тебе говорил, что в повести твоей много спорного...

- А что у меня спорного? - произносит, наконец, Алексей. Существование Фаэтона? А есть разве какое-нибудь иное объяснение происхождению пояса астероидов между орбитами Марса и Юпитера? Академик Шмидт считал его, правда, "недоделанной планетой", но почему же тогда астероиды имеют осколочную форму? У него нет на это ответа. А осколочная форма явное свидетельство взрывного их происхождения.

Все это известно и Василию Васильевичу. Существование планеты меж орбитами Марса и Юпитера допускают ведь академики Заварицкий и Фесенков. Не возражает против этого и такой известный астроном, как Воронцов-Вельяминов, да и другие ученые. Может быть, они и правы, но что же тогда погубило эту планету? Почему она развалилась?..

Этот вопрос Василий Васильевич задает сыну вслух.

- А знаешь, почему? - отвечает Алексей. - Да по той причине, что все имели в виду мертвую, необитаемую планету. С нею действительно ничего не могло случиться...

- А с обитаемой? Населенной разумными существами?

- Могло случиться именно то, что описано в моей повести.

Василий Васильевич молчит, хотя доводы сына его не убеждают. Но спорить ему не хочется.

- А я знаю, почему повесть моя не понравилась тебе сегодня, задумчиво, будто рассуждая вслух, произносит вдруг Алексей. - У тебя, наверно, какие-то неприятности на работе...

- У меня лично - никаких.

- Не обязательно у тебя лично. Но случилось ведь что-то?

- Да, пожалуй... - помолчав, соглашается Василий Васильевич.

- Что же?

Василий Васильевич отвечает не сразу. Задумчиво ходит по комнате, вздыхает.

- Если это секрет... - прерывает его молчание Алексей.

- Нет, нет, никакого секрета! Просто не знаю, как тебе все это объяснить... А случилось вот что: у одного нашего профессора пропал портфель с научными материалами...

- А ты-то тут при чем?

- Да разве в том только дело, при чем я тут или ни при чем? Просто я знаю, сколько труда было вложено в его работу. Он ведь не один день провел в моей библиотеке. Приходилось даже уступать ему иногда свой кабинет, и он сидел в нем до поздней ночи, заваленный книгами, написанными чуть ли не на всех европейских языках.

- Что же он - полиглот?

- Знает английский, французский и немецкий, а с их помощью нетрудно разобраться и в остальных. Его интересует ведь главным образом математический аппарат, а он универсален. Не случайно один из наших физиков назвал язык математики "божественной латынью современной теоретической физики". Кстати, это он же назвал книгу Уилера "Гравитация, нейтрино и вселенная" почти религиозным гимном нейтрино.

- А профессор, потерявший портфель с научными материалами, работает, значит, в области этого таинственного нейтрино?

- Ты угадал. Он не сомневается, что природа создала нейтрино с какими-то очень глубокими, но пока не очень ясными для нас целями.

- Но ведь исследования этого профессора не секретные, наверно, раз он работал в твоем кабинете?

- Официально его работы называются: "Нейтринным аспектом слабых взаимодействий" и "Возможным макроскопическим проявлением слабых взаимодействий".

- Насколько я себе представляю, это пока сугубо теоретические работы. Чего же вы переполошились тогда?

Василий Васильевич снова вздыхает.

- Дело, видишь ли, в том, что портфель свой он не потерял, а скорее всего его украли... Во всяком случае, я лично в этом почти уверен.

- А профессор?

- Напротив, всячески старается меня уверить, что портфель потерян.

- А по-моему, ты все это просто выдумываешь, - после довольно продолжительного молчания заключает Алексей.