Уильям Форстчен - Wing Commander - Битва флотов

- Нет, будь оно все проклято! Если выберусь из этой переделки - все! Уйду в отставку не думая, - воскликнул Паладин. - Домой, домой в Шотландию. И будь я трижды проклят, если еще хоть раз полезу в космос!

Через несколько секунд он все же успокоился, и ровным голосом, обратился к Хантеру.

- Ян, тебе лучше взлетать сейчас. Рад, что адмирал решил всучить нам "Феррет" с гипердвигателем. Черт возьми, а я то поначалу решил, что наш адмирал слегка тронулся умом!

Приказываю тебе уходить и попытаться прорваться через точку гиперпрыжка. Информация уже загружается в память твоего компьютера. Ты обязательно должен доставить ее на территорию Конфедерации. На "Тараву" больше нельзя рассчитывать, она или ушла, или уже получила свое.

Ян посмотрел на Джеймса. Он понимал, что Паладин прав. Рой вражеских истребителей неотвратимо приближался. Он хотел сказать что-нибудь, но не смог найти слов.

Паладин поднял голову и через силу улыбнулся.

- Подними за меня тост в "Дыхании космоса", парень. А теперь… Вали отсюда!

Ян обернулся у двери.

- Удачи, Паладин, - прошептал Хантер.

- Удачи… - Паладин покачал головой, и рассмеявшись махнул Хантеру, что бы тот побыстрее убирался.

Посол Вак'га замер в своем кресле, и отстраненно глядя перед собой, водил по столу когтем, оставляя на нем длинные тонкие царапины. Он оглянулся на голографическую картинку, лежащую на столе и снова почувствовал укол боли. Он яростно скрипнул зубами, проклиная себя за секундную слабость. Он уже не должен был ничего чувствовать, траур закончился сразу же после окончания первого ритуала Сивара со дня смерти его сыновей. В конце концов, прошло уже шесть лет. Но нет, боль никуда не ушла. С его смертью род прервется, и его храи умрет вместе с ним.

Он снова вспомнил соглашение, которое заключил с Принцем Тракатхом накануне своего отбытия на Землю. Когда Тракатх сделал ему предложение, его кровь вскипела от мысли, что наконец-то он сможет отомстить. Но теперь все ушло, не осталось ни гнева, ни боли, осталась только отрешенность, словно богиня уже вырвала из груди, его бьющееся сердце.

Зашифрованный приказ о начале операции пришел сегодня утром. Скоро боль полностью прекратится.

"И скоро я снова увижу своих сыновей, отнятых у меня людьми. Мы снова сойдемся вместе, и обнажив клинки, отправимся на последнюю охоту", - подумалось ему.

Он вспомнил о заряде антиматерии, вживленном в его груди.

"Как странно, от меня ничего не останется. Нечего будет даже похоронить. Да и оплакивать мою смерть похоже будет некому".

Посол вышел из своего кабинета, даже и не подумав закрыть за собой дверь.

- Старый черт! Даже не представляешь как рад тебя снова видеть! - воскликнул адмирал Бэнбридж вставая из-за стола.

Бывший контр-адмирал Джеффри Толвин подошел, что бы поприветствовать своего друга, но вместо рукопожатия Бэнбридж, внезапно, заключил его в свои объятия. Разжав наконец руки, Бэнбридж оглянулся на Кевина, все еще стоявшего у двери по стойке смирно.

- Я слышал, что ты один из лучших пилотов на Флоте, - одобрительно посмотрев на Кевина, сказал Бэнбридж.

Услышав комплимент своему племяннику, Толвин улыбнулся. За то время, что они возвращались в Ландрейх, да и потом, когда они летели к Земле, спрятавшись в трюме вольного торговца, у него впервые появилась возможность узнать, что из себя представляет его племянник. Несмотря на все действия Кевина в составе экипажа "Таравы", Джеффри все еще продолжал считать его мальчишкой, но теперь они стали гораздо ближе друг к другу. Та пустота, которая возникла после гибели семьи, стала казаться уже не такой абсолютной, как это было раньше.

- Кевин, мне крайне неприятно просить тебя об этом, но не мог бы ты оставить нас одних ненадолго? Мой адъютант покажет тебе, где можно отдохнуть с дороги и найдет для тебя что-нибудь поесть.

Кевин отсалютовал и последовал за адъютантом в дальний конец апартаментов, предоставленных Бэнбриджу командованием Флота.

- Он напоминает мне тебя в молодости, - улыбнувшись, сказал Бэнбридж, оборачиваясь к Толвину.

Когда шаги адъютанта затихли, Бэнбридж закрыл дверь и вернулся к столу.

- Рад, что ты добрался благополучно. Давай, садись и выкладывай про свои подвиги.

Толвин последовал приглашению и устроился в предложенном кресле.

- Прежде всего, что означает сообщение, которое мы послали? - начал Бэнбридж.

По мере того, как Толвин объяснял свой план, улыбка возникшая на лице Бэнбриджа становилась все шире.