***
Вечер прошел хорошо. Лаел-Росза спокойно ускользнула назад в свою отдельную спальню палубой ниже, а Аполлон Замп, который возможно принял на глоток или два больше, чем необходимо, откинулся назад на своем массивном стуле из резного пфалакского дерева. Ночь была теплой; створчатые оконные переплеты были открыты. Ветерок заставлял мерцать огоньки в лампах, и на стенах танцевали тени. Замп встал на ноги и осмотрел каюту — палаты, которым мог позавидовать любой человек, обставленные мебелью из массивного пфалака; застекленный шкафчик со стеклянными бутылями, поблескивающими в свете ламп; хорошая кровать с зеленым покрывалом в алькове. Часть ствола лиственницы поддерживаемая балками над головой была украшена резными завитками; дубовая палуба под ногами сверкала — темная и глянцевая от воска. Одна огромная лампа висела над столиком, другая над письменным столом. В этот поздний час различные уровни сознания Зампа лежали открытыми друг для друга. Видения вздымались и вращались; предзнаменования и знаки судьбы были повсюду, и если бы только Замп был достаточно умен, чтобы уловить их. Оконные створки отражали его искаженное подобие. Замп вгляделся внимательнее, разглядывая знакомую личность, дорогую и привычную, однако чем-то ужасную, чужую и искаженную. Фигура была коренастой, с выпуклыми ягодицами, вся одежда висела криво. Светлые кудри колыхались — щеголевато длинные; синие глаза по обе стороны длинного, бледного носа выглядели пустыми. Замп внимательно с негодованием разглядывал сам себя. Существо в оконном переплете мерцало, шло рябью и с негодованием внимательно смотрело назад живя собственной жизнью, так словно оно находило существование Зампа столь же отвратительным, как Замп ее… Замп отвернулся. Если это было предзнаменование или послание, или интуиция — он этого не хотел.
Он вышел в ночь и залез на ют. Темный поток неторопливо скользил, словно сознавая, что его курс неизменен. Несколько допоздна горевших ламп в Ратвике мерцали желтым на воде.
Замп оглядел судно с механической бдительностью. Казалось все в порядке. Он пошел посмотреть к перилам, окружающим корму корабля. В свете кормового фонаря он заметил на выступе руля маленького приземистого балвига. Свет фонаря отражался звездами в его трех глазах. Замп и балвиг посмотрели друг на друга. Замп захотел, чтобы существо прыгнуло в воду. Оно сгорбилось упрямее, чем обычно. Замп в полную силу использовал свой талант:
— Убирайся! — пробормотал он. — Уходи с руля грязехвост! Назад в ил!
Взгляд балвига казалось стал более напряженным, и тут Зампу пришло на ум, что может балвиг прежде чем повернуться, хочет чтобы Замп отошел от перил.
— Ба, — пробормотал Замп. — Что за чепуха! Я отвернусь только потому что у меня есть дельце в другом месте.
По дороге вниз он остановился снова задумавшись о Ратвике. Сегодня от показал фарс "Пьяный торговец рыбой и говорящий угорь" вместе с "Балетом цветов", исполненным его восьмью девушками-мимами в одеждах отделанных оборками; борцовый матч между корабельным профессионалом и местным чемпионом; и финал в котором участвовали восемь девушек, оркестр, два фокусника, три танцора с мечами и шесть комиков. Программа была заботливо адаптирована к предрассудкам этого города, который как и большинство сообществ Большой планеты рассматривал себя как единственный оазис здравомыслия на всей обширной поверхности планеты. Замп дал представление для триста двенадцати мужчин, женщин и детей. Он собрал в плату больше четырех тысяч кусочков смолы сплавляемого леса, конвертируемых в Кобле (так Замп установил из своего "Делового бюллетеня") в девяносто пять крупинок железа. Прекрасная дневная выручка, не так хорошо, не так уж плохо. Завтра он планировал поднять якорь и поплыть назад вниз по течению, а почему нет? Что было в верховьях реки кроме нескольких грязных, маленьких деревень, слишком бедных даже для того, чтобы соблазнить грабителей-кочевников из Степи Тенситала? Поселение у мыса Стеклодувов было достаточно процветающим, и несколько визитов туда приносили урожай достаточный для того, чтобы возвращаться туда. Но он уже не молод… Странно! Что подтолкнуло совершенно не относящуюся к делу мысль в его голове? Он повернулся, бросив последний задумчивый взгляд на реку, потом спустился в свою каюту и лег в кровать.
Зампа разбудил свет Федры, наклонно бьющий через деревянные доски на пол каюты. Вода ласково плескалась под кормой, в то время как ветер с юга поднимал зыбь, идущую против течения, и стоящее на якоре судно беспокойно переваливалось с боку на бок. Замп потянулся и тяжело вздохнул, слез с кровати, потянул шнур с колокольчиком для того, чтобы ему принесли завтрак и облачился в утренние одежды.
Читать дальше