Алан Фостер - Зелье

Киттен презрительно цыкнула и тяжело вздохнула.

— Да, дед, совсем ты уже выстарился, а еще говоришь, что голова хорошо работает. Да у тебя мозги-то, наверное, ссохлись все. Коровяк в башке, вот и бредишь! Совершенно маниакальные фантазии!

Доминика трудно было вывести из себя.

— Ты столь же неистова, — сказал он, — сколь и прекрасна, и одно без другого, видимо, довольно трудно помыслить. А что касается моих фантазий, то они отнюдь не безумны. Я раскручу свое воображение на полную катушку и сделаю все, что мне взбредет на ум, только бы заставить тебя сознаться… Сказанное касается и твоего дружка. Ну, енот, — обратился Роуз к Порсупаху, — не желаешь ли ты ответить на парочку безобидных вопросиков?

— Никогда! — завопил томианец. — Когда моя семья узнает о ваших бесчинствах, то отомстит самым жестоким образом. Вы страсть как пожалеете о том, что мы и впрямь не оказались заурядными правительственными марионетками. Мой дядя — крупнейший лесопромышленник на…

— Какой актер! — воскликнул Роуз, не давая Порсупаху завершить свою пламенную речь. — Какая потрясающая игра! Впрочем, согласен, теоретически существует возможность того, что вы и в самом деле — парочка придурковатых туристов и контрабандные сигары курите только по одной беспечности своей или, положим, дали на лапу какому-нибудь местному чинуше. Однако в последнем случае сумма взятки должна была бы составить сумму просто фантастическую. Но… все может статься. Если так, то заранее приношу свои извинения за то, что сейчас с вами проделаю. Уж не обессудьте. А пока…

Доминик нажал какую-то кнопку. Тотчас послышался скрип открываемой двери и в огромном проеме появилась фигура высокорослого мужчины с обнаженным мускулистым торсом и черным колпаком на голове, в каковом уборе были сделаны прорези для глаз и для рта.

Киттен собрала все свое мужество и рассмеялась.

— Вот это маскарад! Аж мороз по коже… Хотя, дед, знаешь, от твоего ката сильно воняет ветошью. Ну к чему эти фокусы?

— Что поделаешь, — развел руками Доминик и добродушнейшим образом улыбнулся, — я приверженец старинных традиций. Думаю, это довольно справедливо, ведь на вас, на молодежь, не угодишь, хоть тресни!

Обряженный в заплечных дел мастера мужчина подошел к Киттен, катя перед собой какой-то скрипучий столик, на котором красовался весьма вместительный железный ящик. Столик остановился в головах у Кай-Сунг, а из ящика детина принялся извлекать различные хирургические инструменты, жестко поблескивавшие при свете ртутных ламп.

— Э-э, дедушка, пытать будете? — съехидничала Киттен. — Фу, пытки — это очень нехорошее занятие. Впрочем, — переменила она тон, — если ты, старый пердун, настаиваешь на таком кретинизме, то я могу предложить тебе что-нибудь поизысканнее всего этого лома. Нельзя же столь бессовестно плестись в хвосте передовой технической мысли! А еще хвалился своим могучим воображением…

— Поверь, птичка, — осклабился старикан, — в этих стенах гащивали эстеты и похлеще тебя и тоже кричали, что отказываются подвергаться не вполне созвучной запросам их нежных тел экзекуции. Кипятились жутко: подай, дескать, им чего-нибудь посвежее, попикантнее, а то все членовредительство да членовредительство. Но я быстро остужал их прогресситский пыл. Я говорил, что в рассуждении пыток свято придерживаюсь традиции, насчитывающей уже не одну тысячу лет, и воздерживаюсь от новомодной химии, предпочитая ей задушевнейшее усекновение пальчиков на ручках и на ножках или что-нибудь вроде того. Гости, как правило со мной соглашались, что и не удивительно, ведь человеколюбия мне, дочка, не занимать. Вот ты говоришь — ветошь, а между тем набор этих вот инструментов — игрушка крайне дорогая. И ни малейшей опасности того, заметь, что в организм жертвы будет занесена инфекция.

— Да, я как только увидела тебя, так по глазам сразу поняла: добрый старичишко и очень заботливый!

Киттен говорила, задыхаясь от бессильной злобы. Она дернула ногой, пробуя крепость узлов на лодыжке.

— Тебе, детка не разорвать путы. Эти веревки сучили самые усидчивые транксы на Кампусе. А что до хирургического скарба, то присмотрись повнимательнее и ты увидишь, что на каждом инструменте выгравировано клеймо той или иной эльворской лаборатории. Надеюсь, тебе известно, что именно на Эльворе — средоточие самого совершенного оборудования для клиник и госпиталей? Вглядись, как сверкает вот этот скальпель! Он красивее, чем Альтеклер!