Эрик Флинт - Путь империи

Под ногами, в недрах корабля, что-то жалобно взвыло. Вой быстро перерастал в пульсирующий рев. Легко, почти без толчка корабль оторвался от земли. Разница между ним и неуклюжим суборбитальным челноком была примерно такая же, как между призовым скакуном и буйволом.

Эйлле сосредоточился на управлении кораблем, предоставив подчиненных самим себе. Время от времени до него долетали обрывки английских фраз, звук шагов. Кажется, кто-то занялся приготовлением пищи. Сам Эйлле успел поесть еще вчера, поэтому не стал принимать участие в трапезе. К счастью, во время сборов кто-то сообразил, что на борту будут находиться люди. В противном случае последним пришлось бы довольствоваться продуктами, которыми питаются джао. В области кулинарии вкусы двух рас не совпадали — это Эйлле заметил еще на приеме во дворце Губернатора.

Казалось, воздух в кабине гудит — люди были взвинчены, хотя и пытались это скрывать. Даже Стокуэлл, словно забыв о боли, время от времени начинала расхаживать по кабине, словно это могло снять напряжение. Эйлле видел это, но предпочел воздержаться от замечаний. Наконец, Яут не выдержал и предложил их вниманию корабельный архив, где хранились некоторые сведения об Экхат.

— А как же ограничения доступа? — спросил Кларик, устаиваясь на подлокотнике кресла. Яут недоуменно моргнул.

— Зачем?

Он развернул дисплей. Люди сгрудились вокруг кресла фрагты, и Кэтлин пришлось потрудиться: ее буквально забросали вопросами, требуя то перевести, то прокомментировать только что переведенный фрагмент. Под конец она только качала головой. Золотой головой, подумал Кларик, следя за тем, как она вчитывается в текст. Или темно-золотой… Кэтлин постаралась, чтобы все остались довольны — если можно быть довольным, когда речь идет об Экхат.

Наконец Талли встал и подошел к креслу Эйлле.

— Я не понимаю.

— Чего именно? — отозвался Субкомендант. Его руки кружились над панелью, выправляя курс.

— В их действиях нет смысла.

— Для людей — нет, — согласился Эйлле.

— А для вас?

— И для нас тоже. Хотя целые коченаты занимаются изучением и толкованием сведений об Экхат, полученных как в ходе научных изысканий, так и обычной жизни. Правда, ни в одну из них меня не направляли. Движение потока не предвещало появления Экхат в районе вашей планеты — по крайней мере, в ближайшем будущем.

— И сколько нам лететь?

Эйлле повернулся спиной к панели.

— Вы имеете в виду, в ваших единицах измерения?

— Именно.

— Джао не дробят время на маленькие кусочки, чтобы их подсчитывать, — изрек Эйлле, глядя на информ-панель. Вид красных, янтарных и черных значков, скользящих взад и вперед в толще экрана, успокаивал. Хорошо, когда четко знаешь, где находишься и много ли осталось. Его глаза следили за их движениями почти без усилий. — У пути есть свое течение. Точно так же, как оно есть у строительства, исследования, взаимодействия — у всего, что происходит. Мы будем там, когда наш путь завершится. Течение принесет нас туда, где нам надо оказаться. И когда надо.

Талли стиснул руки. Эйлле понял, что это выражает досаду.

— У людей нет такого понятия — «течение». И вы это знаете.

— Мы поговорим об этом позже, — пообещал Эйлле. — Если переживем то, что нам угрожает, и я смогу разобраться, для чего нужны эти частички, к которым вы так привязаны. А пока мне нужно обдумать кое-что очень важное.

В зеленых глаза Талли блеснул вызов. В этом человеке есть упорство, подумал Эйлле, — сила, которую стоит научиться направлять. Люди упорны и легко не сдаются. И это может принести огромную пользу.

— Отдыхайте, пока есть возможность, — сказал Эйлле, снова погружаясь в наблюдение за информ-панелью. — Нам надо пересечь орбиту планеты, которая находится ближе всех к вашему Солнцу. Думаю, по вашим меркам, это произойдет нескоро.

Кресло было слишком широким и глубоким, но Кэтлин наконец-то нашла удобное положение и уснула, уронив голову на плечо Кларика. Пульсирующий рев двигателя убаюкивал. Сквозь сон она слышала голоса людей, джао… И вдруг проснулась как от толчка. Под щекой было что-то жесткое. Открыв глаза, Кэтлин обнаружила, что прижимается щекой к подлокотнику. Все, кто находился на борту, окружили кресло Эйлле и глядели на большой овальный монитор, который до сих пор был отключен. Теперь на нем бушевал апельсиново-желтый лохматый вихрь Солнца, и протуберанцы словно пытались высунуться из экрана. Место перелома неприятно подергивало. Морщась от боли, Кэтлин осторожно попыталась сесть. Щека приклеилась к подлокотнику, и сейчас на ней, наверно, красуется пунцовое пятно.