Роберт Хайнлайн - Гражданин галактики. Между планетами

В математике Торби не видел смысла, кроме как варварского искусства считать деньги. Но, в конце концов, он усвоил, что математика может и не иметь практического применения; она могла быть игрой, такой же, как шахматы, только интереснее.

Старик порой задумывался, какой во всем этом смысл? Он уже понимал, что мальчик оказался куда способнее, чем он предполагал. Но принесет ли это ему счастье? Не принесет ли то, чему он его учит, бесконечное разочарование своей судьбой? Что ждет на Джаббуле раба или нищего? Ноль в энной степени остается нолем.

— Торби!

— Да, папа! Подожди минутку, я как раз на середине главы.

— Кончай ее скорее. Я хочу поговорить с тобой.

— Да, милорд. Да, хозяин. Сию секунду, босс.

— И не забывай о вежливости.

— Прости, папа. Что ты хочешь сказать мне?

— Сынок, что ты собираешься делать, когда я умру?

Торби изумился:

— Ты себя плохо чувствуешь, папа?

— Нет. Насколько я разбираюсь, я протяну еще немало. А с другой стороны, завтра я могу и не проснуться. В мои годы ни в чем нельзя быть уверенным. И если это случится, что ты собираешься делать? Оставишь за собой мою яму на Площади?

Торби не ответил, и Баслим продолжил:

— Ты не сможешь этого сделать, и мы оба это знаем. Ты уже так вырос, что не можешь убедительно излагать свои сказки. Они не оказывают такого действия, как то, когда ты был мал.

— Я не собираюсь быть тебе в тягость, папа, — медленно сказал Торби.

— Разве я жалуюсь?

— Нет, — Торби помедлил. — Я думал об этом… иногда. Папа, ты можешь отдать меня в аренду на завод.

Старик сделал гневный жест.

— Это не ответ! Нет, сынок, я собираюсь отослать тебя.

— Папа! Ты же обещал, что не сделаешь этого.

— Я ничего не обещал.

— Но я не хочу быть свободным, пап. И если ты освободишь меня… ну, я просто не уйду!

— Я имел в виду совершенно другое.

Торби надолго замолчал.

— Ты хочешь продать меня, папа?

— Не совсем. Ну… и да, и нет.

Лицо Торби оставалось бесстрастным. Наконец он тихо произнес:

— Или одно или другое, но я знаю, что ты имеешь в виду… и думаю, что не имею права протестовать. Это твое право, и ты был лучшим… хозяином… который у меня был.

— Я НЕ ТВОЙ ХОЗЯИН!

— Бумаги говорят другое. Посмотри на номер у меня на ноге.

— Перестань так говорить! Никогда не говори так!

— Пусть раб говорит именно так или держит язык за зубами.

— О, ради Бога, заткнись! Слушай, сын, дай я тебе объясню. У тебя ничего нет впереди, и мы оба знаем это. Если я умру, ты на Саргоне вернешься в прежнее состояние…

— Им еще придется поймать меня!

— Они поймают. Но вольное существование еще ничего не решает. Какая гильдия открыта для отпущенника? Нищенство — да, но с тех пор, как ты вырос, тебе приходится лезть из кожи, чтобы хоть что-то заработать. Многие отпущенники трудятся на своих бывших хозяев, ибо свободнорожденные обыватели существуют за счет своих бывших рабов; они не трудятся вместе с ними.

— Не беспокойся, папа. Я справлюсь.

— А я беспокоюсь. И поэтому слушай меня. Я собираюсь передать тебя человеку, которого я знаю, который сможет увезти тебя отсюда на корабле. Не как раба, а просто на корабле.

— Нет!

— Придержи язык. Ты окажешься на планете, где рабство запрещено законом. Я не могу сказать тебе, на какой именно, потому что не знаю ни расписания корабля, ни даже его названия; детали еще придется проработать. Но я верю, что в любом свободном обществе ты не пропадешь.

Баслим остановился, чтобы обдумать мысль, которая несчетное количество раз вертелась у него в голове. Должен ли он посылать мальчика на родную планету Баслима? Нет, и не только потому, что до нее исключительно трудно добраться, но и потому, что она — не место для зеленого иммигранта… парень должен попасть в один из миров передней границы, где острые мозги и привычка к труду — это все, что ему будет надо; есть несколько таких, лежащих вне пределов Девяти Миров. Он устало подумал, что было несколько возможностей выяснить, из какого мира мальчик родом. Возможно, что там у него есть родные, которые смогут ему помочь. Будь все проклято; для его идентификации пришлось бы вести розыски по всей Галактике!

— Это лучшее, что я могу сделать, — продолжил Баслим. — Между тем временем, как я продам тебя, и той минутой, когда ты взойдешь на борт корабля, ты должен будешь вести себя как раб. Но что значит всего только несколько недель по сравнению с возможностью…

— Нет!

— Не говори глупостей, сынок.