Ф. Ришар-Бессьер - Люди, люди… и еще раз люди

— Оно вовсе не исчезало. Мне приказали его не видеть, и я его не видел. Вот и все! И, соответственно, я увидел йури, когда мне внушили, что я их вижу.

— А потом?

— Лишь тогда, когда я приблизился к энергетической массе, чтобы собрать энергию — лишь тогда окончательно установился контакт между машунгой и мной. С этого момента я уже находился под влиянием волн-мыслей, как и все вы. Я чуть не стал жертвой, потому что йури уже стали для меня реальностью. Они существовали.

Высокочтимый откинулся на спинку кресла. Слова Давида, похоже, его не очень убедили.

— Если я вас правильно понимаю, — произнес он наконец, вы пытаетесь утверждать, что на наш мозг извне воздействуют какие-то очень мощные мысли, и эти мысли материализуются, превращаются в живые существа?

Давид ограничился утвердительным кивком головы. У него возникла аналогия: шизофреник как бы материализует собственные мысли. По крайней мере для него они реальность. Он их видит, он их касается, он живет с плодом своего больного воображения. Но вне сознания шизофреника этого не существует. В данном случае все обстоит иначе. Мысли машунги реальны для всякого находящегося под влиянием излучения.

Но как объяснить это человеку, не знающему, что такое шизофрения? И как было объяснить, что мысль — это физическое поле, подчиняющееся законам волновой механики: она является одновременно потоком волн и потоком материальных частиц.

И как объяснить, что мыслительные поля ведут себя подобно магнитным и электромагнитным полям, могут распространяться в пространстве до бесконечности?… И что для того, чтобы эти поля можно было воспринимать, они должны быть модулированными? Мысль, с точки зрения физики, это модуляция силового поля, — следовательно, энергетические существа излучали мыслительное поле, которое они могли модулировать.

Да, именно в этом была разгадка. Но как Давид мог объяснить это существу, которое никогда не изучало физики?

Альб Высокочтимый вновь взял в руки каску.

— Способна ли, — спросил он, — ваша наука объяснить, почему этот предмет изолирует нас от мыслей, излучаемых машунгой?

— Вы сами ответили на свой вопрос, — сказал ему Давид. — Ответили совершенно правильно: этот предмет — изолятор.

Действительно, каска была изготовлена из «клежеселя», пластического материала многоячеистой структуры на основе полихлорвинила, обладающего очень высоким коэффициентом, гистерезиса. Каждая его ячейка, герметичная, не связанная с остальными, содержала инертный газ, который и превращал каску в прекрасный термо- и электроизолятор, выдерживающий напряжение в сто миллионов вольт.

Это была еще одна из подробностей, о которых Давид предпочитал не упоминать. Он удовлетворился тем, что добавил:

— Это каска образует препятствие для мыслительного поля подобно тому, как убежище с железобетонными стенами, в котором я был, полностью изолировало меня от волн-мыслей. Вот почему я не мог увидеть йури в перископ. Мой мозг находился вне пределов их воздействия. Хотите еще пример? Хоть один йури хоть когда-нибудь проникал в ваше Подземелье?

— Нет, — признался Высокочтимый.

— Естественно, поскольку волны-мысли не проникают сюда.

Давид встал. Ему было досадно, что он не мог объяснить все языком формул и физических терминов. Но все же он надеялся, что и те объяснения, которые ему удалось найти, тоже не будут безрезультатны. Показав на каску, он добавил:

— Теперь у вас есть средство выполнять Ритуал, не опасаясь Йури.

— Это действительно прекрасная вещь, — ответил ему глава общины и тоже встал. — Однако надо еще раз хорошенько все обдумать. Ваше открытие представляет значительный интерес, но оно делает ненужными отвагу, мужество, готовность пожертвовать собой, чему мы придаем, хотя вы этого так и не заметили, очень большое значение. Не следует пересматривать ценности с такой легкостью.

Давид посмотрел на него со смешанным чувством изумления и негодования. У всякого упрямства, у всякой непробиваемости есть предел, но упрямство и непробиваемость этого человека были безграничны. Он был как скальная глыба.

— Очень хорошо, — сказал Давид, меняя тон. — Если так, я хотел бы попросить вас об одном одолжении.

— Говорите.

— Разрешите мне удалиться в то убежище, которое мы нашли. Я претендую на передачу мне в собственность тех приборов, которые находятся там. Они ведь принадлежат прежнему человечеству… моему человечеству!

Альб поднял руку.