Сергей Снегов - Хрононавигаторы (сборник)

— Между прочим, примятая им трава так и не распрямилась, когда он ушел в невидимость, — поделился наблюдением Ланна. — Следовательно, и в оптике кое-что от него видно.

— Вот-вот — полное совершенство в маскировке отсутствует. Теперь поинтересуемся, что находится внутри нашего гостя. Есть у него экран от ротонов? Судя по тому, что гравитационные экраны отсутствуют, вряд ли он обладает защитой от этих почти невещественных частиц.

Ронна встал рядом с ротонным оператором, командуя расходом энергии на возбуждение потока частиц. Длина пути ротонов определялась только их энергией, и Ронна начал с малой, чтобы ротоны только-только достигли поверхности невидимого пришельца. На экране отчетливо вырисовался его силуэт. Ротоны показывали массивное тело, изображение было ярче, чем гравитационное. Ронна увеличил энергию частиц. Теперь они проникали сквозь оболочку и высвечивали внутренность. Сомнений больше не было. На поляне в Голубой Роще лежал космический корабль. Ротоны высветили внутренние помещения, разобщенные перегородками, механизмы, аппараты, ящики, тюки. Ронна то увеличивал, то уменьшал энергию, чтобы отчетливо обрисовать каждый предмет. Корабль казался необитаемым. Ротонный луч пробежал уже половину его, но, кроме мертвых вещей, ничего не обнаружил в помещениях. Потом высветился обширный отсек в конце корабля. В нем передвигалось пять фигур — живые существа, а не автоматы. Еще никогда на Дилоне не видели созданий столь необычных, как те пятеро, что сновали по самому большому помещению корабля.

Они походили на дилонов, но очень отдаленно — одноголовые, двурукие, двуногие… Но на этом сходство кончалось. Руки были так коротки, что не достигали и колен; на кистях виднелось пять пальцев, а не десять, как у дилонов, и пальцы были толсты и негибки. Негибкой была и вся рука, она не удлинялась и не сокращалась — такими руками незнакомцы не могли даже в один оборот обхватывать себя. Ноги были еще топорней рук — правда, как и руки, могли сгибаться посередине, но только в одном месте, а не по всей длине. Всего примитивней была голова: она тоже сидела на шее, но такой короткой и такой негибкой, что ни вздыматься вверх, ни даже поворачиваться назад не могла. Лицо было неприятным: плоскощекое, плосколобое, с невыразительным ртом, с крупным носом, нависающим над губами и двумя глазами, — такими тусклыми, что сразу понималось — эти глаза пассивно принимают внешний свет, но генерировать собственное сияние не способны. А на головах пяти обитателей корабля шапкой лохматились волосы, охватывая всю голову, ни у кого не было и намека на благородную гололобость дилонов. У одного густая шерсть вылезала даже по нижней половине лица. И ни один не имел хвоста — важнейшего элемента хорошо скомпонованной фигуры!

— Плох конструктор, который разрабатывал эти тела, — установил Ронна. — Одни грубые детали — ни гибкости, ни изящества. Даже смотреть неприятно.

И хоть суждение это было скорей обобщенно-синтетическое, а не аналитическое, Уве Ланна, по профессии призванный к анализу, промолчал, показывая, что принимает оценку Стирателя Различий.

Ронна начал детальное высвечивание экипажа корабля с самого лохматого. Этот был крупней и выше всех. Он сидел на особом приспособлении. Над ним, на стене, висело изображение другого мохнатолицего, но еще лохматей и крупноголовей — оба были схожи, как братья. Около мохнача на таком же приспособлении сидело второе существо с фигурой потоньше и головой поменьше. По помещению расхаживал третий, он казался всех моложе. Этот размахивал руками, шевелил губами, раскрывал и прикрывал рот — в пасти виднелись зубы, они выстраивались по одному ряду сверху и снизу, и их было много меньше, чем у дилонов. У стены стоял толстенький коротышка, на полную голову ниже мохнатого. И когда юноша переставал шевелить губами и двигать нижней челюстью, точно такие же операции проделывал коротышка; а когда и он прекращал игру губ и челюстей, в нее снова вступал молодой. Всю боковую стену занимал экран, перед ним на вращающемся сидении поместился пятый обитатель корабля — и на нем Ронна остановил особое внимание. Он выделялся среди уродливых фигур — высокий, стройный, тоже короткорукий, зато с гораздо более гибкими руками, такой же густоволосый, с двумя рожками, торчащими из волос, — у остальных и намека на рожки не было. И глаза пятого выгодно отличались от глаз четырех других — не только принимали свет, но и сами светились, а порой, когда он обращал лицо к коротышке, из них вырывались как бы электрические искры.