Елена Асеева - Коло Жизни. Бесперечь. Том первый

– Он жив! Жив! Как и все те кто был на корабле, – едко отозвался Стынь, и густо полыхнул буро-марный берил вставленный в правую бровь, единственное нынче украшение на Боге.

– Это знаешь ты, малецык… я… и наш дорогой Опечь, – неспешно роняя слова, молвил Перший и прикрыл ладонью свои глаза… Однако немедля оживилась в навершие его венца змея, и разком вскинув вверх свою треугольную голову, беспокойно оглядела сидящих напротив нее сынов Бога. – Но это не знает Еси… Девочка не ведает, что бросив бурханище в чревоточине, по зову Мерика, ты поспешил на помощь к ней. Впрочем. пришел несколько позже того момента, когда Дажба, по особому указанию Сирин-создания, спас плоть от гибели. Еси не знает, что ты перенес летучий корабль в Африкию… И смог сие сделать лишь потому как на нем не было ее, а посему не было наблюдателя Родителя Сирин-создания. Девочка уверена, что Липоксай погиб… погибли близкие ей люди… Дари и это та самая боль, трагедия, которая нужна, чтобы сплотить ее и Крушеца. Я уверен, Крушец, поддержит плоть… И мозг оттого наполнится необходимыми переживаниями, ярчайшими всплесками эмоций… всем тем, что нужно нашему малецыку. Только пережив бедствия, горести, удары судьбы, как говорят люди, девочка укрепиться нравственно, а Крушец проникнется состраданием к человеческим созданиям, сумеет стать единым с плотью, нальется силой и способностями. И тем самым ускорит процесс перерождения. Все, что ноне мы творим, по указанию Родителя, по нашим с тобой замыслам имеет значение всего-навсе для нашего малецыка… Поелику лишь в значимых бедствиях, рождаются великие… Помни это мой бесценный сын.

– Я не хочу… не хочу, чтобы Еси страдала… мучилась, – произнес достаточно требовательно Стынь, в том проявляя собственную избалованность Богами. И ходором заходили желваки на его скулах, выплескивая на щеки золотое сияние, а руки младшего Димурга вновь сжались в кулаки, очевидно, он довольно-таки сильно привязался к девочке… и не столько к лучице, сколько к самой плоти.

– Ты, малецык, не можешь, не имеешь права того хотеть, – мощная властность выдохнутая Першим, объяла всю залу.

И тотчас в своде закачались туды… сюды облака… степенно во время тяжелого разговора Зиждителей растерявшие и пурпурность, и желтизну, похоже, смешавшись в более яркий единый цвет, близкий к рыжему тону.

– Теперь надобно думать только о лучице, – продолжил свои толкования старший Димург, непререкаемо-авторитарным тоном, и медлительно убрал руку от лица, опустив ее на локотник трона. – О том, что лучше для Крушеца. Достаточно того, что он пережил в прошлой жизни. Чуть было не погиб по моей вине, так долго болел. Сейчас надобно создать такие условия, чтобы малецык мог проявить свои способности и сумел извлечь из плоти… из ее существования все самое необходимое для себя. Потому откинь привязанность к девочке, и вспомни о Крушеце… О том, что тебя с ним связывает. Посему… поколь… поколь девочка будет находиться в руках Круча, что полезно им всем троим… И Еси, и Крушецу, и Кручу… Чтобы первая переработала пережитое, а двое других почувствовали свою божественность. Я не сомневаюсь, Крушец сумеет успокоить девочку, он вельми мощный уже даже сейчас. А потом… потом когда я решу, что пришло время… Или увижу, какую опасность для самой девочки, я тебе малецык скажу, где она находится. И тогда вступишь ты, со своими замыслами. Уже со своими замыслами и трепетными чувствами к Еси, оные она ощущает… оные переполняют ее плоть. Потом, моя бесценность, будет прибытие посланцев Богов и золотые времена. А дотоль… для меня существует один Крушец… Наш милый, дорогой малецык.

Стынь резко дернул на себя ноги, подгибая их в коленях и незамедлительно облачное сидение, на котором они возлежали, опустилось к полу, будто растворившись в его глади. Бог также стремительно поднялся с кресла и испрямив стан легохонько качнулся вправо… влево, судя по всему, будучи весьма утомленным.

– Я не обещаю тебе, Отец, что перестану искать Еси, – как-то дюже мрачно и приглушенно дыхнул младший Димург и теперь качнулся более значимо.

– Мне не нужны твои обещания, – немедля отозвался Перший, и также торопливо поднялся со своего деревянного трона. – Тебе в любом случае не удастся найти девочку, абы Асил достаточно плотно ее укрыл. Поверь, мой любезный, пробиться сквозь ту защиту доступно лишь мне… Ее не сможет пробить даже Небо, не то, что ты… А ты… ты покуда лучше остынь. По всему вероятию, мы с Родителем поторопились в отношении твоего состояния… и ты, не столь бодр, как таковым кажешься.