Елена Асеева: Коло Жизни. Бесперечь. Том второй

Это было хоть и не высокое, однако достаточно широкое помещение, по форме схожее с овалом, в котором и пол, и потолок смотрелись ровными и гладкими. Лишь плавные линии стен, будто напоминали собой усеченное яйцо. Их цвет перемещал в себе сразу два сияния бурый и густо-зеленый, порой и вовсе приобретая почти темно-коричневый. Сияния не просто полыхали, они кружили по стенам, инолды степенно спускаясь от потолка к полу. Потолок же вспять казался недвижным и таил в себе бледную голубизну неба, оттеняемую серыми тонкими, паутинчатыми волоконцами растянутыми поверх него и формой своей соответствующей боляхной шестиконечной звезде, на кончиках которой висели крупные шары, перемещающие в собственных глубинах радужность света. Гладкий пол в зале явственно выложили розовым с вкраплениями голубого цвета мрамором. Только это смотрелись не отдельные ее куски, а цельная без каких бы то ни было стыков плита. Посередь залы находился не менее значимого размера пенек, с высокой и широкой щепой торчащей с одного его бока, похоже, заменяющей как таковой ослон. Множество тонких, толстых корней опоясывая сам пенек, чуток приподнимали его на общим уровнем пола, и, расползаясь в разные стороны своими витиеватыми отростками городили и саму гладь мрамора. Сие были мощные в размахе корни, вроде с лощеной, отполированной орехового цвета поверхностью, изредка как-то дюже чудно переплетенные меж собой и с тем образующие сидения со спинками.

На одном из таких сидений и расположился Круч, нынче в коричневом сакхи, на удивление весьма помятом. Бог и сам был вроде опущенным и зримо расстроенным. Нежданно сияние на стене в том месте, что смотрелась более вытянутой формы, живописуя макушку яйца, резко вздрогнуло. Еще мгновение бурые и густо-зеленые цвета на нем сменились на лазоревый, а блеснувшее лучами зарево, точно выплюнуло из себя удивительное создание.

Небольшое творение, по-видимому, не выше ростом, чем Есинька вельми было схоже с человеком, в частности с толстой, можно даже молвить жирной женщиной… такого неопределенного возраста, хотя однозначно не молодого. Выпученный живот, вроде как она ко всему прочему находилась еще и на сносях, и вовсе делали не понятливыми ее лета. Однако, имея тело, конечности, голову создание этим походило на людское племя. На голове у того существа, кое величали Отеть, волосы топорщились в разные стороны и больше напоминали короткие отростки растений, уже давших поросль, потому и переплетались они столь густо, что создавали нечто в виде зеленых взлахмоченностей. Человеческое тело было много меньшей формы в сравнение с конечностями, вроде его Творец нарочно заложил ту значимую удлиненность рук и ног, сделав саму Отеть достаточно не пропорциональной. Кожа на лице, теле, имела желтоватый оттенок и, казалась зримо влажной, вроде создание, относимое к племени нечисть, дюже сильно потело так, что порой на щеках выступала капель водицы. Достаточно приятным, хотя и плоской формы смотрелось лицо, где почитай не имелось как таковых надбровных дуг и скул. Вместе с тем мягкими, плавными оставались все его черты, скосы, чуть вздернутый небольшой нос, пухлые ярко-красные губы. Удивительными у Отети были по форме и тональности цвета глаза. В отличие от человека они имели ромбического вида прорези, с явственными ровно очерченными сторонами и углами, расположенными не горизонтально надбровным дугам, а вертикально. Потому их уголки вдавались соответственно в щеки и лоб нечисти. Голубизна их цвета наполняла полностью весь глаз, поигрывала легкой зябью, а квадратный зрачок точно плавал в тех волнах… к изумлению, перемещаясь то вправо… то влево, не соблюдая какой-либо синхронности движения с иным зрачком, в соседнем глазе. Отеть была обряжена в зеленый сарафан сшитый из нескольких полотнищ ткани, с широкими лямками края которых украшал мельчайший, желтый янтарь да желтую рубаху, со стоячий воротом расшивной золотыми нитями. А на стопах ее красовались зеленые, один-в-один как у дарицев, калишки.

Войдя в залу Отеть, торопко огляделась, а приметив зримо расстроенного Круча направилась к нему, зараз делая огромные шаги, своим долгими ногами.

– Бог Круч, – нежным, воркующим голосом обратилась нечисть к Богу, присаживаясь на вывернутый дугой корень, подле его ног. – Бог Асил хочет с вами поговорить… И прислал меня, узнать желаете ли вы с ним встречи. С вами все хорошо? Вы не хвораете? Ни чем, ни опечалены?

– Лишь тем, что мог огорчить Отца… Асила, – медлительно отозвался Круч, и в очах его блеснуло волнение. – Думаю, Отец и гневался на батуре ноне, потому что я изменил его замыслы и поступил по своему.