Пол Андерсон - Кокон [ Межавт. сборник]

Вскоре я про них и вовсе забыл. Вино, которое заказала Кора, сильно ударяло в голову. Или я… нет, конечно, все дело в вине. Кого бы я потом ни спрашивал, никто не мог с уверенностью сказать, что именно произошло в тот вечер.

По-моему, неразбериха началась ближе к ночи. Стоя у костра, где до этого жарились шашлыки, Кора объявила гостям, что сейчас будет сюрприз. Костер уже затухал и переливался углями. Помню, как в их неярком мерцании Кора возвела руки и вскричала:

— Зигфрид!

И в ту же секунду из костра повалил красный дым, и словно из-под земли выросла фигура, так же похожая на виденного мною юношу, как саблезубый тигр на… ну, к примеру, на Сэма. Фигура была совершенно голая, если не считать набедренной повязки и перьев, и ростом больше Зигфрида раза в два.

За моей спиной стоял Ахмед; при виде Зигфрида он вздрогнул и попятился. Не знаю, что на меня нашло, но я тут же в него вцепился.

— Нет! Не уйдешь! — закричал я с пьяным торжеством, а он корчился и извивался, пытаясь вырвать свою пухлую жирную руку.

Тем временем Зигфрид выделывал у костра жуткие антраша. Внезапно он издал пронзительный вопль и ткнул рукой в нашу сторону. Все обернулись.

— Ахани, бежа илар! — прокричал Зигфрид.

От этих слов Шуга просто рассыпался — в прямом смысле. Конечно, я был пьян. И разумеется, это была массовая галлюцинация. Но секунду назад Ахмед стоял рядом — человек как человек, и вот он уже разваливается на куски. Голова скатилась с плеч и запрыгала по земле, словно большая толстая куница. За ней последовало тело, оно подскакивало и крутилось, постепенно удаляясь, делаясь при этом все тоньше и тоньше, пока не стало похожим на преследующего добычу гонщика. Левая рука со змеиным шипением заскользила по траве… Но к чему продолжать? Раз это была галлюцинация, то незачем перечислять кошмарные подробности.

И все же я не могу забыть, как эти… штуки, эти части стали преследовать несчастного Зигфрида. Едва увидев их, он лишился всякого присутствия духа. С криком ужаса он бросился бежать. Но они, эти части были везде, на земле и в воздухе. Он хотел укрыться в зеленых беседках — они гнали его оттуда, он думал спастись в летних домиках — они устремлялись за ним, он надеялся затеряться в толпе визжащих женщин — они были тут как тут; в конце концов, они настигли его у костра, и навалились копошащейся массой на съежившееся тело…

Увешанный ими Зигфрид качался из стороны в сторону в тусклом свете китайских фонариков и тлеющих углей. И тут кто-то — кажется, это была Кора Лашез — плеснула из ведра на угли; взметнулось ревущее белое пламя и поглотило все. Я бросился бежать. Поспешно заперев дверь на все замки и засовы, я откупорил бутылку хереса и осушил ее в несколько глотков. И только после этого обнаружил у себя за пазухой какой-то мягкий комок.

Это был Сэм.

Не стану злоупотреблять вашим терпением и объясню все по порядку.

На следующий день стало известно, что этот молодой человек, Зигфрид, в результате слишком усердных занятий наукой лишился рассудка. Несомненно, именно он задушил Мэрилин Спидо. Почти наверняка, он же утопил в пруду Джоан Касвелл. И хотя на момент гибели Марии Зельцер у него было надежное алиби, приемы дзю-до он тоже знал хорошо. Официальное полицейское заключение, как легко читалось между строк, отдавало должное Ахмеду Шуге. Будучи накоротке с черной магией и потому не поддавшись внушению, он попытался скрутить Зигфрида, когда тот сначала загипнотизировал остальных гостей, а потом впал в неистовство.

То, что Зигфрид плеснул горючую жидкость на тлеющие угли и вместе с повисшим на нем Ахмедом бросился в огонь, имело, увы, трагический исход.

Так печально закончилась очередная глава истории Глен Хиллза. Элен и Кора, объединившись, занимаются преобразованиями и перегруппировкой сил — по слухам, миссис Лора Бромли из родственной организации подумывает о том, чтобы перебраться на нашу территорию — нашу скаковую дорожку, как я люблю ее называть.

Что же касается меня, то я теперь — правая рука обеих, Коры и Элен. Все признают, что я незаменим, поскольку работаю над этими записками, и я был бы совершенно счастлив, если бы не одно обстоятельство: Сэм. Зачем я держу эту тварь?..

Уверяю вас, терпеть не могу кошек.

Ни за что не назвал бы его Сэмом. Салманасар — вот что порой срывается с моих уст, когда я его вижу. Но откуда взялось это имя, у меня нет ни малейшего представления.

Более того, разве кто-нибудь — не говоря уж обо мне — стал бы держать дома кота, который никогда не мяукает, не мурлычет, который не делает ничего, что должны делать коты, даже молоко не пьет, а предпочитает пайков, слизней и всякую дрянь.