Сергей Калашников - Внизу наш дом - второй вариант

Понимаете, хороший истребитель должен быть драчуном и забиякой. Агрессивным, предприимчивым, самоуверенным и напористым. Увереным в себе, в командире, подчинённых и товарищах. И в неотвратимой победе. Такое состояние души, которое отчасти можно передать термином "командный дух". При этом, не забывайте, что с техникой необходимо быть исключительно аккуратным, а с врагом - осторожным и предусмотрительным. И как, скажите на милость, затолкать столько всего разного одновременно в обычную человеческую душу?

- Кажется, я улавливаю, - кивнул Исаков. - Это как у хорошо сплаванной команды в кабаке на берегу - тронь одного, и все полезут в драку.

- Спевшиеся, сработавшиеся, - согласился я. - Но при этом ещё и невыносимые зазнайки, заносчивые индивидуалисты, забияки и... ну просто не знаю, что ещё.

- Вы, сударь, и без того наговорили достаточно. Ваши слова полны чувств, словно у восторженного влюблённого, повествующего о возлюбленной.

- Точно. Чувства. Передать чувства, настроения, эмоции, - забормотал я себе под нос, невольно прислушиваясь - где-то снаружи звенела гитара. - Если сможете немного подождать, я попытаюсь.

Выскочив за дверь, заторопился к кружку моряков, слушающих пение одного из них. Дождавшись, когда смолкнет последний аккорд, попросил:

- Товарищ краснофлотец! Мне нужно спеть, а без музыки я не могу. И играть не умею. Может быть, поможете?

- А что играть? Напойте, что ли. Попробую подобрать.

- Там три аккорда, - мысленно считая про себя, я указал точное число ударов по струнам, а потом мы опытным путем нашли, в какой последовательности их менять.

В склад моего аккомпаниатора часовой не пустил. Нет, ничего не сказал, но так укоризненно посмотрел.... Я не стал напирать на своё начальственное положение - вопрос решался без нажима. То есть, дверь распахнута, гитарист снаружи, а я внутри.

Взглянув на адмирала и старшего майора, по-прежнему сидящих на ящиках, махнул рукой краснофлотцу, чтобы начинал, и при первых же аккордах запел с выражением, старательно поднимая интонацию к концу каждого четверостишия.

Меня укусила акула,

Когда я стоял в океане,

Но я оставался спокоен,

Терпел, но закончил работу.

Потом прибежали ребята,

И эта акула узнала,

Что значат румяные парни

Из третьей ремонтной бригады.

Аквалангисты - это хорошо,

И взрослые знают, и дети,

Мы радость творим на планете,

Аквалангисты - это не игра.

Сиреневым пламенем дышат

Большие кирпичные домны,

Противник на нашу погибель

Готовит подводные лодки.

Но мы тоже люди не промах,

Мы прячемся в черные дыры,

У нас есть такие приборы,

Но мы вам про них не расскажем.

Аквалангисты - это хорошо,

И взрослые знают, и дети,

Мы радость творим на планете,

Аквалангисты - это не игра.

Когда мы выходим на берег,

То девочки радостно стонут,

И мы начинаем рассказы

Про разные трудности моря.

Но хватит, завыла сирена,

И мы быстро прыгаем в воду,

Мы жить не привыкли на суше,

Мы любим нырять и купаться.

- Не, летун, ты и под музыку петь не умеешь, - заключил морячок, повернулся и ушёл.

- Однако настроение мне уловить, кажется, удалось. В какой-то мере, Аркадий, эта песня отвечает и на твой вопрос. Подчинённый не подведёт командира, зная, что тот его не сдаст - если перевести на язык более распространённых понятий, - Исаков встал. - Простите, вынужден вас покинуть.

- Пропустить, - скомандовал я часовому.

- Где тут можно вздремнуть? - спросил Автандилович усталым голосом.

- Идёмте, провожу. Чай, проголодались с дороги. На кухне должна быть холодная перловка - её не очень любят, поэтому остаётся.

- Да, перекусить не помешает, - согласился старший майор.

"Какой-то он нынче одинокий" - подумал я про себя. - Это ведь генеральское звание. При нем должен быть, как минимум, ординарец", - но, ни о чём расспрашивать не стал.

***

Одно звено моего полка сидело в Браилове и одно в Галаце, а две эскадрильи - в Джурджулешти - постоянные вылеты на прикрытие войск держали нас в непрерывном напряжении - немцы пытались бомбить, а мы им не давали. Практически, каждый вылет оказывался боевым, потому что служба наведения ударного корпуса, наконец-то заработала нормально. Без дела нас не беспокоили, и характер обнаруженной цели определяли качественно. Даже типы вражеских самолётов выучили и не путали.

Наши потери? Шесть самолётов и один погибший лётчик. Трое - в госпиталях. Безлошадных я командировал в Воронеж за новыми самолётами и... прибыло пополнение. К счастью - ребята, учившиеся в моей школе - то есть опытные и обученные. В период, когда полк был "раздет" требование на них ушло, куда следует. Но удовлетворили его лишь отчасти - прислали всего семерых. Зато - сразу на самолётах. Такое, на моей памяти, случалось только где-то в сорок третьем, и то далеко не каждый раз.