Сергей Калашников - Внизу наш дом - второй вариант

За спиной этого рассудительного младшего морского красного командира я подмигнул и показал большой палец.

- Тебе ясно наказали слушать, что донесет разведчик и ничего не пропускать, - продолжал нотацию старшина. А ты что?

- Он пел так красиво, а потом вдруг выматерился, назвал цыпочкой и мерзостей наговорил, - оправдывалась связистка.

Как всегда у динамика, повешенного на облупленную стену дома, собралось много бойцов - на сводку Совинформбюро приходят все, кто свободен.

- Сегодня, второго июля, после долгих упорных боёв, нанеся противнику урон в живой силе и технике, наши войска оставили населённые пункты Лида, Слоним, Кобрин и Луцк, - с печалью в голосе сообщил Левитан.

Словно протяжный вздох, вырвался из груди великана - настолько единодушно всеобщее огорчение.

- Ожесточённые бои идут в районе Тернополя и Черновцов, а также на Барановичском направлении, - несколько бодрее продолжает всеми любимый диктор. Потом следуют ещё несколько не столь значительных моментов и, наконец: - Румынским захватчикам, несмотря на многократное численное превосходство, не удалось сломить сопротивление защитников города Браилов.

То, что Браилов он назвал городом, я ему прощаю. На мой взгляд, это слово для данного населённого пункта великовато. Да и не в этом, собственно, дело. Главное - Москва помнит о нас, и это заметно поднимает настроение даже у такого прожжённого циника, как ваш покорный слуга.

Подхожу к висящей прямо на стене большой школьной карте, где только что переставили флажки, и отмечаю для себя - Минск-то всё ещё наш. А в прошлом варианте немцы его к этому моменту уже захватили. И еще, хотя дело уже к вечеру, о форсировании противником Прута и начале наступления на Бельцы в штаб корпуса сообщений не поступало. То есть, действительно, упорная оборона. С потерями, с отводом войск, с обидными поражениями, но без утраты управления войсками.

Конечно, на карте Генштаба, наверняка, можно рассмотреть значительно больше - возможно там помечены и танковые клинья, и окружённые дивизии, но по сравнению с тем, что хранит моя память, картина выглядит не столь удручающей.

- И что такого радостного ты тут увидел? - ко мне подходит Аркадий Автандилович в форме старшего майора НКВД в сопровождении адмирала Исакова.

- Отличия в том, что есть, по сравнению с тем, что могло бы быть.

- Стоп-стоп, - останавливает меня безопасник. - Давайте-ка поговорим в тихом месте...

- ...у тёплой стенки, - завершаю я его фразу.

- Где нет чужих ушей, - наставительно поправляет Автандилович.

- Тогда, прошу за мной, - мы заходим в сарай, где складированы боеприпасы и устраиваемся на ящиках с патронами - тут в Галаце что-то вроде перевалочного пункта, поэтому найти свободное помещение не так-то просто - проходной двор, а не населённый пункт. А здесь часовой у двери - он посторонних не пустит.

- Александр Трофимович! Ну что вы так вцепились в эту Бюхель!? - набрасывается на меня безопасник, едва закрывается дверь. - Ведь взрослый человек, должны понимать, что она немка, а значит, может оказаться предательницей или шпионкой.

- Это единственный вопрос? - спрашиваю я как можно более спокойным голосом.

- Нет, не единственный.

- Огласите весь список, пожалуйста.

Сидящий на ящике Исаков хлопает ладонью по коленке, и восклицает:

- Точно! Именно этот диссонанс и смущал меня всегда - темперамент и бесшабашность юнца под контролем зрелого мужчины. То есть вам, Александр Трофимович, примерно столько же лет, сколько нам обоим вместе взятым?

- Ну-у, - неопределённо кручу пальцами в воздухе, - где-то так. И не зрелого мужчины, а перезрелого старого сморчка. Так что там насчёт остальных вопросов?

- Собственно, второй вопрос от меня, - Иван Степанович смотрит вопросительно.

- Я вас внимательно слушаю.

- Его непросто сформулировать. Отношения в вашем полку очень уж необычные. То деспотические, то панибратские. У меня на глазах подчинённый оттолкнул командира - вы даже замечания ему не сделали. Но, с другой стороны - слушаются вас беспрекословно и исполняют порученное с завидным рвением и толком. Хотелось бы понять, как такое возможно?

- Могут в ухо засветить и от пули заслонить, - кивнул я. - Попробую ответить. Так вот, - повернулся я к Автандиловичу. - Мне глубоко фиолетово, что Бю предательница. И, что она шпионка, тоже розово до тех пор, пока она валит Мессеры и прикрывает мой хвост. Если она перестанет это делать, полк станет хуже справляться с работой. Тут всё примитивно и просто. Что же касается отношений, то тут, как раз очень сложно.