Сергей Калашников - Внизу наш дом - второй вариант

Я устроился в кабине, а Илья принялся объяснять, как заходить на посадку, когда выравнивать и вообще - что в каких случаях делать. Особенностей у этого аппарата оказалось достаточно, разговоров о них хватило на целый час. Действительно - это палубный многоцелевой истребитель-бомбардировщик, рассчитанный на взлёт и посадку с полосы длиной в сто метров и шириной не более четырнадцати.

Потом я взлетел, убрал дополнительные крылья - они точно прилегли к бокам фюзеляжа и совсем не испортили аэродинамику. Ну, может, только самую капельку. Машина оказалась послушной и достаточно резвой. До кондиций По-3 или По-5, конечно, не дотягивает, но по классу с ними близка, то есть потягаться даже с самыми совершенными истребителями на этом аппарате можно.

Посадку я прорепетировал несколько раз, стараясь как можно сильнее сократить пробег. То есть, выпускал дополнительные крылья и делал заход за заходом, прикидывая по полосам аэродромной разметки место приземления и оценивая расстояние до точки остановки.

- А ты, Шурик, пожалуй, сможешь обойтись и без стартовой катапульты и даже без автофинишёра, - одобрительно улыбнулся мне Илья, когда взмокший я, наконец, выбрался из кабины.

С полосы под Архангельском мы перелетели куда-то к Баренцеву морю. Маршрут наш пролегал над заснеженным ледовым покровом Белого моря, потом над сушей, где из-под снега виднелись редкие признаки растительности, скалы и отдельные постройки непонятного назначения. Нашу группу вел штурман, а полетных карт никому не выдали - как я понимаю, из соображений секретности. На протяжении всего пути хранили радиомолчание, пока внизу не показался, определённо, авианосец.

Почему авианосец? А потому, что трубы и настройка у него вывешивались за правый борт, оставляя всю палубу свободной. Вот на неё мы и садились. Сам корабль шёл против ветра с большой скоростью. На мою оценку - больше пятидесяти километров в час.

Все лётчики в нашей группе - ребята опытные - сели без особых приключений, хотя покружиться немного пришлось - каждый последующий дожидался, когда предыдущую машину опустят под палубу на лифте. Но эта процедура занимала буквально полминуты, поэтому затруднений не было. Мне вообще хватило бы и двух третей длины посадочной полосы, потому что, кроме хода корабля имел место ещё и встречный ветер - оба эти фактора сильно снизили относительную скорость самолёта и "аэродрома".

Я вообще постановил себе ничему не удивляться, потому что изумление моё перевалило за все мыслимые пределы. Так что вопросы оставил на свободное время. Скажем, в лётной столовой выяснилось, что мои новые сослуживцы носят форму морских офицеров. Только мы с Мусенькой сухопутные майоры. Ведь до этого я видел их в зимних лётных комбинезонах, на которых погон нет. А капитан Никитин с момента нашей с ним первой встречи на лётном поле под Архангельском успел переодеться в чёрное.

Ещё одна новость - оказывается я здесь не член экипажа, а просто гость, выполнивший работу перегонщика - два самолёта, которые мы сюда привели с моей радостью, резервные. А вся авиагруппа этого корабля состоит из десяти лётчиков и десяти боевых машин.

Но гостить нам здесь придётся ещё некоторое время, пока не завершится боевой поход, о целях которого нас никто не поставит в известность, потому что не положено. Поэтому все на корабле будут рады нас видеть в столовой лётного состава трижды в сутки, а в остальное время желательно, чтобы мы не путались ни у кого под ногами.

- Понимаешь, - объясняла мне вечером Мусенька в гостевой двухместной каюте, которую мы с ней заняли, - сначала у нас с Николаем Герасимовичем возникла идея построить авианосец вместо линкора "Советская Белоруссия", который был заложен в Молотовске, что неподалеку от Архангельска. Но товарищ Сталин ответил, что это недостаточно взвешенное решение, и что нам стоит поискать для подобных экспериментов что-нибудь попроще и менее дорогостоящее. Вот тут мы и вспомнили о лидерах эсминцев - они ведь довольно длинные. А главное - скорость у них почти сорок узлов, что на сухопутный счёт больше семидесяти километров в час. Это очень важно и для взлёта, и для посадки.

Поэтому мы и продумали, что лидер - очень удачная платформа для посадочной палубы. Лидеры, все, что были, перед самой войной перегнали на Белое море и пару штук начали переделывать. Убрали артиллерию и торпедное вооружение, сняли мины и вообще, почти всё, что загромождало палубу, вывесили трубы и лёгкую надстройку за правый борт, а вровень с баком настелили палубу, подперев её снизу на манер балкона. Это было не очень сложно. Сложнее оказалось наладить подъёмники для самолётов и оборудовать пространство для их обслуживания внизу. А потом получился полный облом. Длина взлётной палубы даже со свесами получилась меньше ста сорока метров, а ширина - только пятнадцать. Это очень узко для серийных самолётов и чересчур коротко для возросших взлётных и посадочных скоростей.