Кэролайн Черри - Черневог

— Саша?

Он прикрыл глаза, его сердце замерло на секунду, и он сообразил, что она сидела за столом и спрашивала что-то про мед, стоявший перед ним.

— Извини, — сказал он и пододвинул его к ней поближе.

Она полила медом свои лепешки и передала его Петру, который поинтересовался, какой это был горшок: новый, или все еще старый…

Господи, подумал Саша, да что это со мной?

Неужели я это делаю сам?

— Так значит, нет? — спросил его Петр, а Саша не имел представления, о чем шел разговор. Он только начал осознавать, что Петр и Ивешка, оба смотрят на него, что Ивешка желает изо всех сил, чтобы он пришел в себя и не расстраивал Петра своими глупостями.

— Ты хотя бы спал сегодня ночью? — спросил Петр.

Саша вздохнул, стараясь припомнить, о чем эти двое только что говорили, и промямлил:

— Немного.

— Лжец. Ивешка, — продолжил Петр, положив ладонь на стол, — и ты, Саша. Вы оба, ответьте мне на простой вопрос: будем ли мы отправлять лошадь назад, или нет?

— Нет, — очень твердо сказала Ивешка.

— А ты, Саша? — спросил Петр.

— Нет, — сказал Саша, потому что было уже поздно браться за подобное предприятие.

Петр только внимательно посмотрел на каждого из них, будто хотел убедиться в их тайном сговоре.

— Ведь это уже сделано, — сказала Ивешка. — И все хорошо, Петр. Сделано — так сделано. Ничего плохого не произошло, поверь мне, в этом нет ничего плохого.

Вновь наступила тишина.

— Боже мой, — пробормотал Петр.

— Все хорошо, — совершенно искренне сказал Саша. — На самом деле все хорошо, Петр. Мы будем заботиться о ней, обещаю тебе. И нет никаких оснований думать, что кто-то явится сюда за Волком, никому не придет в голову искать его здесь, с чего бы им это делать? А мы сделаем для него навес, поставим прочный загон, чтобы быть уверенными, что он не тронет ивешкин сад…

— Не надо ни о чем беспокоиться, — сказала Ивешка, поднимаясь. Обойдя стол она подошла к Петру и поцеловала его в лоб. Затем поцеловала второй раз, но уже в другое место. — Нет, нет, не беспокойся. У Малыша просто плохое настроение, он просто ревнует. Но он привыкнет к этому.

Саша заметил, как Петр заколебался в нерешительности, и слегка нахмурился, прежде чем сказал, очень мягко, как если бы произносил вслух то самое, что на самом деле ответила сама Ивешка:

— Ну что ж, черт возьми, действительно, на него очень не похоже, чтобы он так долго терял в весе.

Может быть, она подсказала ему это без всяких слов, нажимая на какие-то его только ей одной известные места. Саша в этот момент был занят тем, что рассматривал блики пламени, отражавшиеся в золоте его тарелки. Эти их тарелки, как и многое, захваченное в доме Черневога, были большей частью из золота, блюдо для хлеба было серебряным, с отделкой из драгоценных камней, однако чашки, которые они использовали для завтрака, были все те же старые простые глиняные чашки, оставшиеся от Ууламетса…

Его, к тому же, имела трещину, но благодаря, может быть, случайному желанию, оброненному еще Ууламетсом, не разваливалась до сих пор.

Все эти годы.

Саша пробормотал, поднимаясь из-за стола, как только Ивешка начала убирать тарелки:

— Я помогу тебе убраться.

Но Петр ухватил его за руку.

— От этого постоянно возникают какие-то мысли. Забудьте про тарелки. Давайте лучше проверим, осталась ли еще в саду морковь, если этот мошенник не выдергал ее всю прошлой ночью. Да, да, вы оба. Вешка? Пойдем, посмотрим, от этого будет только польза.

— Мне еще надо сделать кое-какие записи, — сказала та сквозь постукивание тарелок, которые складывала для мытья в кастрюлю. — Слишком много всего произошло за вчерашний день. Все в порядке, иди, иди куда собирался.

Петр взглянул на Сашу.

— Я приду попозже, — сказал тот, чуть опуская голову и делая вид, что собирает чашки. Он был уверен, что должен продолжить тот разговор, который начал с Ивешкой, и продолжить прямо сейчас. Потому что все происходящее стало казаться ему слишком странным и слишком безрассудным.

— Позже, позже. Господи, да ты столько времени проводишь за этой книгой, парень. — Петр был явно расстроен из-за него, но Саша был уверен, что Петр на самом деле был расстроен из-за них обоих, и не без причины. Петр вновь сказал: — Пойдем. Выбрось всю эту рухлядь из своей головы. Лучше снова потрогай руками лошадь. Это улучшит твое настроение.

Волк и так уже спутывал все его мысли, даже когда он и не прикасался к нему.

— Я не могу, — произнес Саша безрадостным голосом, на что Петр только развел руками и сказал, обращаясь к Ивешке: — Ты согласна с ним?