Виктория Угрюмова - Пылающий мост (Кахатана - 4)

И Терджен невольно отметил, что таким величественным и таким прекрасным никогда не был даже неподражаемый Чаршамба Нонгакай.

А Рогмо подумал о том, что хорошо, что он догадался назвать послезавтрашний день. Ему хотелось еще немного погостить у Банбери Вентоттена, еще поговорить с этим прекрасным, умным и тонким человеком. Потому что Рогмо Гаронману необходимо было сказать очень многое, использовав эту единственную возможность передать весточку друзьям в далеком Сонандане.

Полуэльф был абсолютно уверен в том, что поход против морлоков станет для него последним. Просто он не хотел никого беспокоить этим своим предчувствием.

Она сделала всего один крохотный шажок по направлению к светящемуся пятну, которое висело прямо перед ней, на высоте двух-трех локтей от земли, и свет узнал ее, схватил в объятия, закружил и перенес туда, где она давно мечтала оказаться.

Каэтана стоит на Мосту, упирающемся обоими концами в бесконечность, и по этой бесконечной ленте шагает по направлению к ней светловолосый исполин в черных доспехах.

- Я истосковалась, - говорит она, протягивая к нему руки.

На Мосту нельзя пересечь незримую границу между двумя мирами, они здесь только встречаются, но не более того. Разве что короткое соприкосновение может позволить Мост - но и это случается крайне редко.

- Ты так давно не приходил, - говорит она.

- Просто ты прекрасно справляешься, - отвечает он, подходя ближе. - Я не хотел тревожить тебя лишний раз.

- Это нечестно, - говорит она. - Ты же знаешь, что наяву я никогда не смогу сказать то, зачем пришла сюда.

- Знаю, - отвечает он. - И это счастье - и твое, и всего мира. Ты не должна знать об этом, когда выходишь из сна.

- Но я же не могу долго скрываться от самой себя.

- Научишься, - отвечает исполин. - Ты все можешь.

- Кто я? На Мосту можно узнать, кто я на самом деле?! - почти кричит она в испуге и отчаянии.

Он прижимает ее к себе и гладит по волосам. И она потихоньку успокаивается, прижавшись лицом к его груди, к тому месту, где когда-то была рана, нанесенная секирой.

- Все меняется,- говорит он, поглаживая ее. - Все проходит. Все невечно.

- Но я...

Он не дает ей продолжать, закрывая губы долгим и нежным поцелуем.

- А ты сама не знаешь, сколько способна выдержать и преодолеть. Однажды тебе станет очевидной и та цена, которую нужно будет заплатить за покой и счастье этого глупого, но такого прекрасного мира. Правда?

- Почему ты больше не приходишь? - спрашивает она, словно слепая тычась в его огромные ладони.

И руки, которые могут сокрушить скалу, обращаются с ней легко и бережно.

- Я приду, когда это будет нужно.

- Мне это уже нужно, милый, - говорит она с такой болью, что ему становится невмоготу. Но он должен упросить ее потерпеть, иначе... Иначе Интагейя Сангасойя, Суть Сути и Мать Истины, не найдет поддержки и успокоения у своей мятущейся души.

- Потерпи, - просит он. - Помоги себе. Я знаю, что это нелегко, но у тебя особенное предназначение, и твоя скорбь, и твоя боль меньше, чем то, что ты должна сделать. А поэтому ты не имеешь права их испытывать так, как может себе позволить это смертная женщина. Все будет прекрасно, только потерпи. Обещаешь?

- Да, - шепчет она.

- А теперь я пойду, потому что уже не могу оставаться тут. - Он еще раз целует ее долго и нежно.

- Почему понимание всегда приходит так поздно? - спрашивает она. - Почему я не успела поговорить с тобой прежде?

- Все правильно, - шепчет он. - Иначе ты бы просто не выжила, а мир нуждается в тебе.

- Почему никто не спрашивает, в чем нуждаюсь я?

- Спросят. Однажды и об этом спросят. Ну, иди. Иди и помни, что ты должна быть сильной. Прощай.

- Боги! - взахлеб произносит она. - Как же я устала быть сильной!

- Бывает, - улыбается он. - Иди.

Мост позволяет лишь краткие свидания, и потому ей приходится повернуться и пойти в ту сторону, откуда она явилась сюда. Дальше Мост сам все сделает так, как нужно, - это его работа. И он привык хорошо исполнять ее. Не меньше привык он и к безоговорочному послушанию, поэтому - если Мост умеет удивляться удивляется, что она внезапно поворачивает назад, как если бы он не прилагал все силы, чтобы помешать ей это сделать, и бежит... Она летит птицей по серому, уходящему в бесконечность Мосту и кричит:

- Я больше не могу без тебя жить!!!

Я не могу больше, Бордонкай!!!

Кахатанна проснулась от собственных рыданий.

Она сотрясалась всем телом, рычала, словно пойманный в капкан зверь, и слезы нескончаемым потоком лились на постель. Ей уже казалось, что она выплакала их все, горло и глаза болели, но она продолжала рыдать.