Джек Уильямсон - Это темнее, чем ты думаешь

Не замечая взгляда Бэрби, Април Белл все так же смотрела на Мондрика. Ее побелевшие губы что-то шептали. Белые руки яростно мяли сумочку, словно когтистые лапы хищного зверя отчаянно вырывающуюся добычу.

Задыхающийся антрополог, наконец, снова обрел способность говорить.

- Запомните, господа, - с трудом пробормотал он, - это не нечто придуманное на ходу. Тридцать лет тому назад я впервые заподозрил эту страшную правду. Тогда один ужасный случай заставил меня понять, что вся работа великого Фрейда с его новой психологией подсознательного - всего лишь глубокое описание сознания и поведения людей. Но вовсе не обьяснение того зла, которое творится вокруг нас.

- В те годы я работал практикующим психиатром в Гленхавене. Я ушел из медицины - та истина, существование которой я начал подозревать, превратила в насмешку все, чему меня учили, сделала настоящим издевательством все мои попытки помочь душевнобольным. Из-за того трагического случая мы крупно поругались со старым доктором Гленом - отцом доктора Глена, ныне возглавляющего лечебницу Гленхавен.

- Пытаясь найти доказательства, что моя догадка ошибочна, я обратился к другим наукамъ. Я учился за границей, и под конец стал преподавателем в Кларендонском университете. Я пытался изучить все, связанное с загадкой человеческой природы. И понемногу мои исследования подтверждали самые худшие мои опасения.

Мондрик снова замолк, борясь с кашлям.

- Долгие годы, - прошептал он, - я старался работать один. Скоро вы поймете, что это означало. Поймете и то, как невозможно трудно было найти нужных людей. Я даже позволил моей дорогой жене помогать мне в работе. Она ведь знала мою тайну. А потом она лишилась глаз - и эта трагедия подтвердила, что наши страхи были не напрасны.

- Но в конце концов, я нашел тех, кому мог доверять, - Мондрик попытался улыбнуться. Его глубоко запавшие глаза снова остановились на суровых, напряженных лицах Сэма Квейна, Ника Спивака и Рекса Читтума. - Я поделился с ними...

Задохнувшись, старый ученый согнулся почти пополам. Он бы наверняка упал, если бы Сэм не подхватил его под руку.

- Извините, господа, - пробормотал он, когда приступ удушья прошел. Голос его казался слабее, пот градом катился по лицу. - Я постараюсь побыстрее... рассказать все это... чтобы вы потом все поняли...

Сэм что-то прошептал ему на ухо, и Мондрик с усилием кивнул.

- У нас была теория, - быстро, словно боясь не договорить, сказал антрополог. - Теперь нам требовались доказательства, чтобы предупредить и вооружить человечество. И доказательства эти могли существовать только в прахе далекого прошлого. Десять лет тому назад, оставив кафедру в университете, я вплотную занялся поисками древней колыбели человеческих и полу-человеческих рас.

- Вы сами можете представить себе опасности, выпавшие на нашу долю. У меня нет времени их перечислять. Монголы Торгода грабили наши лагеря. Мы чуть не умерли от жажды и холода. Затем война заставила нас прекратить работу. И это как раз тогда, когда мы нашли первый доисторический могильник.

Еще одна вынужденная пауза.

- Складывалось впечатление, что эти черные охотники догадались о наших подозрениях и отчаянно пытались нам помешать. Государственный Департамент не давал нам разрешения на выезд. Китайское правительство отказывало в визе на вьезд. Красные задержали нас как шпионов... пока мы не доказали им, что ищем нечто большее, нежели военную или экономическую информацию. В общем, против нас поднялись и люди, и природа.

- Но со мной были отчаянные ребята!

Новый приступ удушья заставил Мондрика прервать свою речь.

- И мы нашли то, что так долго искали! - торжествующе прошептал он. - Нашли и привезли ссобой. - Доктор снова показал на большой зеленый ящик, лежавший на бетоне полосы под охраной трех его помошников. - Мы привезли доказательства домой, и вот они перед вами.

Он выпрямился, хватая воздух широко раскрытым ртом. Снова с едва скрытым страхом оглядел собравшихся журналистов. На мгновение Бэрби встретился с ним взглядом... И тогда Бэрби понял, зачем доктору потребовалось такое длинное вступление. Он понял, что Мондрику очень хочется побыстрее все рассказать, побыстрее выложить все имеющиеся в его распоряжении факты. Но при всем том, Мондрик панически боится, что ему не поверят.

- Господа, не судите меня слишком строго, - с трудом прохрипел доктор. - Простите, если все эти меры предосторожности кажутся вам излишними. Потом вы поймете, почему я на них настаивал. А теперь перейду к самой сути. Я должен сообщить вам все, что знаю, прежде, чем они заставят меня замолчать...