Джон Уиндем - Кракен пробуждается

Первое, что я увидел, открыв дверь, – куча конвертов на полу. Квартира была явно брошена. В спальне – следы поспешных сборов, в кухне – немытая посуда.

Я взглянул на настольный календарь, на нем неделю назад рукой. Филлис было нацарапано лаконичное – «_баранья отбивная_».

Рядом лежала ее записная книжка. Обычно я никогда не заглядываю в нее, придавая ей статус личных писем, но сегодня – исключительный случай – нужно было найти хоть намек, где искать Филлис. Я открыл блокнот, однако последняя запись не внесла никакой ясности.

– Здесь меньше грез, а больше слез, – вырвалось у меня, – и совсем никаких объяснений. Определенно никаких, – пробурчал я и взялся за телефон.

Приятно было услышать, как обрадовался мне Фредди Виттиер.

– Ну-ну, – прервал я поток приветствий и поздравлений с возвращением, – я так долго никого не видел и ни с кем incomunicado ( 13), что, кажется, потерял жену. Ты не просветишь меня?

– Потерял, прости, что?

– Жену, Фил-лис! – почти прокричал я.

– Фу-у-у! – облегченно вздохнул на другом конце провода Фредди. – Мне послышалось «жизнь». Филлис в порядке, не волнуйся. Она уехала с Бокером.

– Тебе не кажется, Фредди, что это не лучший способ сообщать новости? Что ты хочешь сказать этим своим «уехала с Бокером»?

– В Испанию, – лаконично пояснил Фредди, но тут же добавил: – Они там ставят какие-то ловушки на танки. В ближайшее время надо ждать от нее известий.

– Значит, она прикарманила мою работу?

– Наоборот, сохранила для тебя. Это другие пытались, а она не дала. Хорошо, что ты вернулся, Майк. Филлис продержалась на курорте куда меньше, через неделю она уже объявилась в Лондоне.

Пустая квартира вселяла в меня уныние, и я допоздна проторчал в клубе.

Меня разбудил затрезвонивший прямо над ухом телефон. Включив свет, я обнаружил, что всего пять часов утра.

– Алло?

Это был Фредди. Мое сердце тревожно забилось – с чего бы ему будить меня в такую рань.

– Майк? Одевай шляпу, бери магнитофон, за тобой уже послана машина.

– Машина? – туго соображая, переспросил я. – Что-нибудь с Филлис?

– Филлис? О боже, нет, конечно! Она звонила вечером, я передал ей от тебя поцелуй. А теперь пошевеливайся, старик. Машина будет с минуты на минуту.

– Погоди, у меня нет магнитофона. Он, наверное, у Фил.

– Дьявол! Постараюсь раздобыть к самолету.

– К самолету? – Я совсем растерялся, но в трубке уже раздавались гудки.

Нехотя я выскользнул из-под одеяла и принялся одеваться. В дверь позвонили.

– Что все это значит? – спросил я нашего постоянного шофера.

Но он знал только, что меня надо доставить к самолету, улетающему спецрейсом в Нортольт. Я захватил паспорт, и мы вышли.

– А, вот и еще один «Говорящий Голос»! Да это же наш Ватсон! – окликнули меня в зале ожидания.

Я оглянулся и присоединился к небольшой заспанной группе с Флит-Стрит, попивающей горячий кофе.

– Что все это значит? – поинтересовался я. – Какого черта меня вытащили из теплой, хотя и одинокой постели, потащили ночью… О, спасибо. Да, это немного оживит.

Самаритянин, протягивающий кофе, уставился на меня.

– Ты что, ничего не слышал?

– О чем?

– Как? О подводных тварях. Ирландия, Банкрана, Донегол – город гномов и волшебных духов. Как раз место для этих гадов. Не сомневаюсь, аборигены наверняка скажут, что их снова дискриминировали, что первый город на Британских островах, который посетили танки, не случайно оказался ирландским. Помяни мое слово, обязательно скажут.

Паспорт мне не пригодился.

Странно было почувствовать знакомый запах гнилой слизи в маленьком ирландском поселке. Эскондида, Смиттаун – тропическая экзотика, но здесь, среди мягкой зелени и туманной синевы, _морские танки_ и _медузы_ со своими отвратительными щупальцами казались совершенной нелепицей.

И тем не менее следы нашествия были повсюду. Борозды на пляже, вдавленный в землю булыжник, покореженные дома, женщины с красными от слез глазами, видевшие, как их мужья скрылись за полупрозрачными стенками пузырей, и все та же мерзкая слизь и жуткий запах.

Донегол посетило шесть танков. Три из них удалось подорвать подоспевшим военным, остальные добрались до воды целыми и невредимыми. Больше половины населения, скатанное в тугие коконы, бесследно исчезло в море. Следующей ночью набег повторился, но несколько южнее – в заливе Голуэй.