Джон Уиндем - Кракен пробуждается

Филлис прервала меня.

– Майк, ты что, еще не понял – игра кончилась. Затонуло огромное судно, погибло семьсот человек!.. Это ужасно. Сегодня мне приснилось, что я заперта в тесной каюте, а изо всех щелей хлещет вода.

– Вчера… – начал я и остановился. Мне захотелось напомнить Филлис, как вчера она вылила целый чайник кипятка на ненавистных домашних муравьев. Уж, наверняка, их полегло более семисот. Но я вовремя опомнился и продолжил: – Вчера множество народа погибло в автокатастрофах, столько же погибнет и сегодня…

– Да причем тут это?

Конечно, Филлис была права, я привел плохое сравнение, но говорить о существах, для которых мы – самые настоящие муравьи, мне не хотелось.

– Мы привыкли считать, – сказал я, – что естественная смерть – это смерть в постели на старости лет. Заблуждение. Смерть естественна в любом проявлении, и всегда – нежданна.

Но это тоже оказалась неподходящая тема, и Филлис ушла, оскорбленно стуча каблучками.

Я раскаивался.

Мы ждали объяснения, и на следующее утро оно появилось, видимо, мы были не одиноки в нашем ожидании. Почти все газеты сразу подхватили его, а толстые еженедельники развили и углубили.

В двух словах это называлось «усталостью металла».

Дело в том, что в конструкциях «Яцухиро» впервые был применен новый сплав, разработанный японцами. Эксперты пришли к выводу, что при критической частоте вибрации двигателя не исключено нарушение структуры сплава. Поломка какой-нибудь детали может вызвать цепную реакцию. Другими словами – при совсем незначительном толчке или ударе корабль разваливается на части и тонет.

Существовала, правда, маленькая оговорка, мол, дескать, пока не будут изучены останки судна, кристаллическая структура деталей, нельзя считать это окончательным выводом, но, так как корабль покоится на глубине шести миль…

И тем не менее все работы на судах класса «Яцухиро» приостановили на неопределенное время.

– О, светочи науки! – простонал я. – Как вы любите все притягивать за уши. Слабое утешение для родственников погибших и никакое – для остальных. Таинственная усталость металла! Заметь, не сварной шов, не какая-нибудь заклепка, а именно – общая усталость, без каких-либо уточнений: что за сплав, в каких деталях он применялся – ничего! И вообще – все в порядке: злосчастный сплав использовался исключительно на одном японском судне, а, значит, остальным не грозят подобные напасти. И море! Море – безопасно, как всегда! В путь, ребята, ничего не бойтесь. Посмотрим, что они запоют, когда развалится очередная посудина.

– Но теоретически усталость возможна.

– В том-то и дело, что теоретически. И то я сомневаюсь. А главное – им все сойдет с рук. Общество проглотит это «объясненьице» и не поморщится. Специалисты тоже протестовать не станут, во всяком случае, пока.

– И я бы хотела поверить и, наверное, даже смогла бы, не знай я, где это произошло.

– Надо внимательно следить за ценами на акции корабельных компаний, – задумчиво произнес я.

Филлис подошла к окну и долго смотрела на синие воды, простиравшиеся до горизонта.

– Майк, – неожиданно сказала она, – прости меня за вчерашнее. Я… эти японцы так меня расстроили. До сих пор мы играли в какие-то шарады, ребусы; смерть Вайзмана и Трэнта казалась несчастьем, недоразумением. Но это… это же совсем другое. Целый лайнер ни в чем не повинных людей! Отцы, матери, дети… всех в одно мгновение… Ты понимаешь меня? Для моряков риск – профессия, но эти несчастные… Мне не по себе, Майк, я боюсь. Там, внизу на дне… что там?

Я обнял Филлис.

– Не знаю. Мне кажется – это начало .

– Начало чего?

– Начало того, чего не избежать. На Глубине – чуждый нам Разум, мы ненавидим и боимся его. Тут ничего не попишешь, это происходит на уровне инстинкта, подсознания. Случайно на улице ты сталкиваешься с пьяным или сумасшедшим, тебя охватывает страх, и этот страх тоже иррационален. Это – животный страх.

– Ты хочешь сказать, что если бы причина крылась в каких-нибудь китайцах, все было бы иначе?

– А ты сама, как думаешь?

– Я?.. Я не уверена.

– Точно знаю, я бы рычал от возмущения. Меня бьют ниже пояса, я знаю – кто и поэтому могу сориентироваться и дать сдачи. Но так, как это происходит сейчас, когда у меня только смутное представление – «кто» и никаких предположений – «как», я весь холодею при мысли – «почему». Вот так, Фил, если тебя это интересует.

Она крепко сжала мою руку.

– Как я рада, Майк. Вчера я вдруг почувствовала себя такой одинокой.