Генри Каттнер - Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности

Он познакомился только с той магией, которая воздействовала на него в его собственном мире, которая изменилась, чтобы приспособиться к человеческой и земной логике. Это было все равно что услышать голос безумца и знать, что в его затуманенном разуме скрывается ад.

Под Холм. Какую ужасающую реальность означал этот символ? «Участь, которой ты больше всего хотел бы избежать». Что это значит?

— Попасть под Холм, — сказал Денворт сам себе. — Разумеется. Что ж… я буду осторожен. Турзи?

Гном не ответил. Из библиотеки доносились какие-то голоса. Денворт вошел туда и увидел Агату, которая спокойно выслушивала аргументы Саймона Гендерсона, адвоката.

— Привет, дорогой, — сказала она и встала со стула, чтобы поцеловать Денворта. — Я так рада, что ты вернулся.

Гендерсон удивленно смотрел на этот всплеск супружеских чувств. Сам он был засушенным типом с вечно кислой миной на физиономии, причем порядочным до тошноты. Денворт никогда не любил его. Он ответил на поцелуй Агаты и поклонился адвокату:

— Рад вас видеть, Гендерсон. Не помешал?

— Ничуть, — торопливо ответила его жена. — Садись. Все уже готово, Саймон, правда?

Старый адвокат откашлялся.

— Новое завещание составлено и подписано, если ты говоришь об этом. Но я по-прежнему думаю, ты спятила.

— И потому меня нужно признать недееспособной? — улыбнулась Агата.

— Разумеется, нет! — замахал руками Гендерсон. — Я только хотел сказать, что ты поступаешь необдуманно, оставляя все этому… мистеру Денворту.

— Довольно, — решительно сказала Агата. Адвокат повернулся и посмотрел на Денворта.

— Вы оказали на нее давление? Если да… — Гендерсон вдруг умолк, поморщился и провел рукой по лбу. — Вы… вы не дадите мне стакан воды? Что-то я…

Денворт налил ему бренди, и Гендерсон залпом выпил.

— Спасибо. У меня закружилась голова… О чем это я говорил?

— Что я оказывал на Агату давление.

Гендерсон глубоко вздохнул:

— Может, так и было. Может, и нет. Но это все равно. Мужчине нужны деньги. Агата, ты поступила правильно.

Она уставилась на него, удивленная внезапной переменой.

— Я думала…

— Что я не люблю Эдгара, — раздраженно закончил за нее Гендерсон. — Ты ошибалась. Именно такого парня я хотел бы иметь своим сыном. Я о нем очень высокого мнения.

Денворт закашлялся и налил себе бренди, чтобы скрыть ликование. Вот здорово! Браслет подействовал даже на Гендерсона. Значит, он может все.

Услышав вдруг тихий шелест, он вскочил. Неужели снова Турзи? Ответить на этот вопрос было невозможно, но сейчас Денворт не желал никаких осложнений с гномами. Он улыбнулся Агате:

— Что-то голова болит. Ты не рассердишься, если я пойду лягу, дорогая?

— Я принесу тебе аспирин.

— Нет, спасибо. Мне нужно просто выспаться.

— Может быть… — с сомнением заметила Агата. Гендерсон заботливо смотрел на Денворта:

— Тебе нужно беречь себя, мой мальчик. Очень беречь! Ты просто не представляешь, как много значишь для многих людей. Порой я ловлю себя на том, что смотрю на тебя как на собственного сына.

— Спасибо. Спокойной ночи, папаша, — нагло ответил Денворт и вышел, послав жене воздушный поцелуй.

«Я могу позволить себе такие жесты», — думал он, поднимаясь по лестнице.

Камердинера нигде не было видно, и Денворт задумался, не решил ли он уволиться после происшествия с Турзи. Пожалуй, нет. Печать должна удержать его на месте.

Он медленно переоделся в пижаму, не переставая при этом курить. Завтра должно состояться заседание правления Колумбийской страховой компании, и у Денворта были свои планы относительно этого заседания. Мира Валентайн могла подождать. Даже если бы она сегодня вышла замуж, это ничего бы не значило. Печать была сильнее любых уз.

Засыпая, Денворт вспоминал одну мелодию, песенку, которую слышал много лет назад. Как же там было? Ага…

«Любовь, твоя магия не знает границ…»

Улыбаясь, Денворт заснул.

Сны ему снились исключительно неприятные. Кто-то огромный и невидимый совершал какие-то непонятные, но зловещие действия. Он плел паутину, тут завязывая шнур, там закрепляя веревку. Хуже всего было то, что существо не обращало на Денворта никакого внимания, словно он был лишь мелкой закорючкой в сложном уравнении. Денворт утратил ощущение своей личности, непреодолимый страх поселился в глубине его разума, напирая на плотину, которая в любой момент могла разрушиться. Браслет на руке жег его, словно раскаленный металл.