Генри Каттнер - Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности

Через мгновение собрание бессмертных превратилось в сцену схватки в попытках оторвать Сари от горла Кедры.

Сэм нажал клавишу и увидел, как его лицо появилось на экранах общественных телевизоров далеко внизу, в башнях. Тупое гудение, все усиливавшееся, внезапно сменилось мертвой тишиной. Сэм крикнул.

— Харкер! Харкер! Я не могу связаться с вами! Включитесь!

Ответят ли бессмертные.

— Харкер! Харкер! Вы покинули башню?

Взорвалась еще одна глубинная бомба.

Над громом взрыва, над зловещим потрескиванием империумного купола вновь послышался голос Сэма:

— Харкер, где вы? Если Харкеры бежали, кто остался у власти? Отвечайте мне!

Внезапно на экране появилось лицо Захарии.

Он тяжело дышал. Из длинной царапины на щеке текла кровь. На лице его было ледяное спокойствие.

Он сказал:

— Мы не бежали из башни. Мы…

Он не кончил. Его голос потонул в реве толпы. Взревела башня Монтаны. Впервые за всю историю Венеры голос толпы поднялся под городским куполом, впервые с тех пор, как контроль приняли на себя бессмертные, толпа осмелилась возражать против этого контроля.

Но теперь они возмутились. Захария раскрывал рот на экране, но ни слова не слышно было сквозь гулкий безголосый рев.

Толпе, должно быть, показалось, что вся башня рушится. Захария, неожиданно возникший на экране после какого-то чрезвычайного события, тяжело дышащий, окровавленный, — это было ужасное зрелище. Купол над ними по-прежнему дрожал от ударов бомб, и даже невозмутимые бессмертные казались испуганными.

Ужас заставил толпу взреветь. Люди требовали сдачи.

И тут Сэм сделал свою первую ошибку.

Он должен был отступить и позволить событиям идти своим путем. Но вид Захарии, даже в таком смятении сохранившего ледяное спокойствие, заставил его вдруг захотеть разбить это ровное, лишенное возраста лицо кулаками, вызвать признание поражения у несгибаемого бессмертного.

И поскольку он не мог достать Захарию кулаками, Сэм снова обратился к голосу.

Первые несколько слов, которые он прокричал бессмертному, никто не услышал. Но когда его тупое краснобровое лицо снова появилось на экране, крики толпы немного стихли и сквозь гул стали слышны слова Сэма:

— …сдавайтесь немедленно! — ревел Сэм. — Ни один Харкер не должен править! Отдайте нам то, что мы требуем, или покажите, что происходит в комнате Советов! Покажите нам! Покажите, насколько разумны Харкеры, когда наступает кризис! Нет, подождите, я сам покажу! Люди башен, сейчас вы увидите Блейза Харкера…

Тень, которая была ожидающим Захарией, сделала нетерпеливый жест, лицо и голос Сэма исчезли. Захария стал ясно виден, он наклонился вперед, глядя как бог на охваченную паникой толпу.

— У меня есть для вас новости, люди башен, — спокойно сказал он. — Вы в безопасности. Ни одна бомба не упала на башни. И не упадет. Этот человек не тот, за кого он себя выдает. До сих пор я держал это в секрете, но сейчас время поговорить. Джоэль Рид сказал, что никогда не видел своего отца. Он поклялся смыть позор со своего имени и дать вам еще одну возможность колонизировать поверхность, возможность, которой лишил вас Сэм Рид. — Он помолчал.

— Этот человек — Сэм Рид, — сказал он.

Когда Захария умолк, наступило удивленное молчание. Потом снова послышался гул. Захария поднял руку и продолжал:

— У нас есть неоспоримые доказательства — снимки сетчатки и отпечатки пальцев. Наши следователи не ошибаются. Этот человек — Сэм Рид, обманщик, усыпленный сонным порошком, обещавший вам так много. Поверите ли вы хоть одному его слову, зная это? Сэм Рид, говорите с башнями! Обещайте! Говорите с людьми, которых вы обманули! Или вы будете отрицать это? Нам предъявить доказательства? Отвечайте, Сэм Рид!

Снова на экране появилось лицо Сэма. Захария в тени за ним ждал, по-прежнему тяжело дыша, по щеке его текла кровь.

Захария потерял голову.

Пока никто не знал этого, даже Сэм. Сэм понял лишь, что должен думать быстро, как никогда в жизни. У него не больше 15 секунд. Потом он должен ответить. В голове у него уже был ответ. Он знал это. Он почти нащупал его. Но 15 секунд уже прошли.

И тут до него дошло. Захария сделал одну фатальную ошибку. Харкеры не привыкли к быстрому мышлению. Много столетий им не приходилось бросить один взгляд на угрожающую опасность, оценить ее и тут же инстинктивно выбрать наиболее безопасный путь. И Захария был бессмертным. Он не мог думать так, как короткоживущие. Мозг Захарии привык оперировать десятилетиями и столетиями, а не днями и неделями обычной жизни. Сэм рассмеялся.