Юлиана Кен - Хищность

Сегодня психолог была гораздо серьезнее и собраннее, чем прежде. Вопреки сложившейся традиции, травяной чай она предложила в начале нашей беседы, а не ближе к ее середине. Я сразу уловила изменение в настрое Лючии.

— Расскажи мне о том, что происходило в те полтора года, которые ты провела с хищниками.

Я не хотела об этом говорить и несколько минут хмуро молчала. Она участливо, но вполне серьезно смотрела на меня.

— Я училась жить с ними, — я пожала плечами и попыталась сделать вид, что говорила о чем-то обыкновенном. — Я любила одного из них, отца моего ребенка. Я по-настоящему любила этого хищника.

Лючия кивнула так, будто одно это признание помогло ей полностью понять меня.

— А хищники любить не способны?

Я глубоко вздохнула. Мне уже не было больно. Только стыдно за свою наивность. И о чем я тогда думала?!

— Хищники способны уничтожать все, к чему прикасаются. Так Димитрий уничтожил и меня.

— Элена, чтобы избавиться от ненависти, тебе придется вспомнить. И чем более подробно и детально ты опишешь мне свои воспоминания, тем скорее забудется та боль, которую ты испытала.

Я хотела все забыть. Всей душой я желала перестать думать о том, что пережила по вине Димитрия, не видеть его лицо в преследовавших меня ночных кошмарах. И именно поэтому, не смотря на ненавистный мне психотреп, который то и дело включала в разговор Лючия, я начала свой печальный рассказ.

— Я доверилась ему без остатка. Я думала, он ценит меня. Пока не увидела других самок. Хищники полигамны.

Когда я впервые увидела эту девочку, я была удивлена. Для меня стало загадкой, как смогла выжить такая чистая душой малышка в лютом мире хищников. Но как только я поняла, что Элена не всегда жила в большом городе, а когда-то, может даже не так давно, была одной из нас, я пришла в самый настоящий ужас. Несколько дней я бродила по селению и не замечала никого. Я думала о том, что все мои знания не помогут найти подход к ее раненой душе.

Во время нашей пятой встречи я заметила прогресс — мимика Элены свидетельствовала о том, что девушка начала раскрываться и доверять мне. Спустя месяц ее синяки и ссадины на лице поблекли, и стало очевидно, что когда-то она была по-настоящему красивой и, вероятно, даже нравилась мужчинам. Элена все еще предпочитала носить одежду хищников — те рваные лохмотья, в которых она появилась в нашем селении. Мы и не давили на нее. Одно то, как она выжила среди этих диких тварей, стало для всех нас невероятной загадкой.

Ученые пришли ко мне в тот самый день, когда я впервые увидела Элену. Они говорили, что девочка и ее ребенок невероятно важны для их экспериментов, а я только качала головой. Да, я понимала, что их интересовал тот факт, как смогла Элена стать похожей на хищника в большей степени, чем они сами, как она взаимодействовала с их жестоким миром и как малышка добилась их сочувствия. Да и то, что друг Элены привез ее к нам, несказанно удивляло наших социологов.

Но больше всего самых разных ученых, биологов, профессоров биоинженерии и генетиков интересовал ее ребенок. Никто из селян никогда не видел существа, чьи родители были бы хищником и вегом одновременно. Кем родится малыш Элены, и в пользу какого образа жизни он сделает свой выбор, было загадкой для всех.

На остальные их вопросы я пообещала выяснить ответы у самой девочки, вот только в отличие от социологов я понимала, что для этого мне понадобится немало времени.

Она села напротив. Ее взгляд выражал одно — затаенную жестокость и неизлечимую боль. Я ожидала, что в любую минуту Элена накинется на меня и зубами перегрызет мне глотку. Но потом я поняла, что просто не беспокою эту невероятно сильную девочку. Она призналась в том, что ее украл хищник, призналась, что имела с ним связь. Все это Элена рассказывала так равнодушно, но в то же время с невероятным надрывом. Бедная-бедная девочка.

— Он, твой хищник, всегда был жесток?

Элена потерла переносицу и нахмурилась. Кажется, она путалась в своих воспоминаниях.

— Димитрий никогда не был жесток ко мне. Только холоден, невероятно холоден.

Она кивала своим словам, будто пытаясь убедить саму себя в их правдивости.

— Значит, хищник не был жестоким?

Ее глаза сверкнули, как лезвие ножа, внезапно отразившее яркий дневной свет.

— Он не был жесток ко мне, — сквозь зубы повторила Элена. — Но жестокость — главная черта его характера. На моих глазах он бил женщин. И убивал мужчин. Много раз.