Федор Чешко - Тараканьи бега

Ну вот, на чинзановые пары даже контроль-система уже отреагировала… Совсем паскудно…

Чин еще с минуту постоял около захлопнутого люка, пальцами обдирая сонную муть с посвинцовевших век и размышляя, не вернуться ли, не поубавить ли усыпителю мощности. Впрочем, если не надолго, гипнопередозировка вряд ли сулит что-либо уж очень страшное. Просто к прочему негативу (которого уже и без того будет валом) приплюсуется еще и… Нет, пожалуй не «приплюсуется к», а «умножится на».

Ну и пусть.

Глупость нужно наказывать.

А уродства нужно лечить.

Кажется, какие-то древние фашисты — не то германские, не то еще римские, аж при Цезаре — лечили заикание электрошоком. Так и надо уродам. Или пусть делаются нормальными, или пускай сдыхают… Или пусть хоть помучаются так, как приходится мучиться из-за их уродства нормальным… Правда, тут не все просто. Тут есть два досадных нюанса. Во-первых, к сожалению, отличить нормального от урода не всегда бывает легко. А во-вторых, КТО станет главным по отличению уродов от неуродов? Ну как в такие отличалыцики выбьется именно что урод? Вроде хоть того следователя из полиции Интерсети, который совершенно искренне звал уродом некого хакера Матвея Молчанова. И ведь не просто уродом звал, а па-то-ло-ги-чес-ким.

Ладно, все это лирика. А на нее у нас с вами, господин поэт, нынче как-то не выдалось ни времени, ни особенной тяги.

Чин-Чинарев-Молчанов энергично вытряхнул из головы даренное чужим пассиватором сонливое невнятье, отвалился от люка и зашагал по коридору, приборматывая громко и зло:

— Но вот глупость… За глупость нужно платить. Всегда нужно, всем…

— Правильно, — вдруг сказали у него за спиной. А потом еще добавили негромко, но убедительно:

— Стоять. Руки на голову, лицом к стене.

Вот это сулило Матвею совершенно новые, неиспытанные ощущения. Всяко бывало раньше. Офицеры разнообразных полиций, в самых неожиданных местах вдруг материализуясь локоток к локотку, ненавязчиво (и, кстати, не всегда безуспешно) принимались вербовать в штатные осведомители; его вызывали повестками, запугивали, шантажировали; в него даже стреляли — к счастью, стрелявшие всегда оказывались редкостными мазилами… до сих пор. Но быть арестованным, или как это — схваченным? Нет, такого одному из опаснейших хакеров покуда не выпадало. Ну, может, давно, в детстве еще… Так тогдашние дела разве в счет?

Скорей не из испуга, а из какого-то нездорового лихорадочного интереса Молчанов-Чинарев исполнил приказание мгновенно и беспрекословно. Быстрые и весьма, похоже, опытные в таких делах пальцы шустро ощупали многочисленные карманы чинаревского комбинезона. Только после этого Матвей счел возможным осторожненько оглянуться.

Конечно же, это был Изверг, причем Изверг, начинающий расставаться со своим архаичным имиджем. Во всяком случае, в руке у него был не какой-нибудь там кремневый арбалет времен капитана Флинта, а портативный деструктор какого-то Молчанову незнакомого, но явно новейшего образца.

— Можешь опустить руки, — сказал Изверг тем же спокойным голосом. — И пошел в рубку.

Матвей опустил и пошел. Шагов за спиной он не слышал, но был уверен, что Изверов со своей стрелялкой буквально наступает ему на пятки. А уж блик лазерного прицела хакер-поэт ощущал так же безошибочно, как если бы по его хакерскому затылку шнырял таракан. Ощущение было настолько отчетливым, что Молчанов невольно потянулся отряхивать шею, и тут же услыхал позади безмятежное: «Не рекомендую».

— Честное слово, я не припрятал за шиворотом торпедомет, — Матвей постарался, чтобы это заявление прозвучало как можно искреннее.

Изверг промолчал.

— Может, не стоит вести меня в рубку? — ехидно осведомился псевдо-Чинарев пять-шесть шагов спустя. — Вдрызгнули бы уж прямо здесь…

Опять гробовое молчание за спиной.

— А вам вообще кого-нибудь убивать приходилось? — не унимался хакер-поэт. — Не в бою, а вот так, лично, чтобы глаза в глаза… ну, или в затылок…

На сей раз космоволк решил отозваться:

— Случалось. Девятнадцать раз.

— А угрызения совести не досаждают? — спросил Матвей с неподдельной заинтересованностью.

— Досаждают. Мучают даже. Надо было укнокать и двадцатого, а я упустил время.

Дознаваться, кто конкретно имеет честь быть этим самым двадцатым, Молчанову отчего-то не захотелось. Лишь еще шагов через десять он осторожно напомнил:

— Господин караван-командор приказал, чтоб на блокшиве все было без сучка-задоринки. Если вы меня грохнете, не видать вам этой вашей экспеди…