Федор Чешко - Архангелы и Ко

Так что единственным интер-результатом здешней трагической истории с этнографами стало то, что глобальный научный центр окончательно законопатил тематику по байсанскому доминирующему виду в «гробовой» список (где под номером первым числятся исследования в области клонирования и генного инженерикга). А «Бай-сан Аутпутбрилл л. т. д.» с глубоким сожалением напомнила, что она не ручалась за безопасность ученых; с тем же прискорбием сообщила, что теперь, после идиотского «возмездия», она не может толком поручиться даже за жизнь собственных сотрудников, а уж за более-менее благополучный исход самодеятельных экспедиций и подавно… Последнего, впрочем, можно было не сообщать. «Гробовой» список, вето соответствующих высших инстанций, неподпадание всадников под юрисдикцию OOP — все это многих бы только подстегнуло (запретный плод, как известно, сладок)… Но еще были и отменного качества визионки столпов этнографической науки, удавленных собственными кишками. Так что тешить свой здоровый научный авантюризм лучше все-таки в кабинетах да уютных комп-модельных лабораториях. Тем более что «Аутпутбрилл» обязалась регулярно выплескивать на общедоступные серверы всю новейшую информацию, хоть каким-то боком касающуюся байсанского доминирующего вида, и даже объявила несусветную премию за хотя бы доказательство возможности контакта… Кстати, объявление это влетело в несусветный же штраф за подстрекательство к разработке запретной тематики, на уплату коего «Байсан Аутпут и тэ дэ» пошла совершенно сознательно. Оно и понятно. Кто может быть заинтересован в контакте со всадниками сильнее, чем обладатели монополии на разработку вынутых блестяшек?! Особенно если учесть, что сердешные упомянутые монополисты из-за упомянутых всадников даже не могут закрепить исключительность упомянутой своей монополии путем организации первопоселения… Риск, видите ли, огромный…

Риск?

Н-да… Если макросы охотнее рискуют правами на барыши, чем жизнями персонала гипотетического поселения… Или мир серьезно меняется к лучшему, или че-то тут все-таки не того…

Развалины закончились.

Матвей обогнул последнюю полуобрушенную головешечную стену (остатки то ли сруба, то ли ограды, то ли вообще невесть чего) и тут же шарахнулся вспять, под прикрытие закоксованных бревен.

Во-первых, дальше просто не имелось куда идти.

Дальше был обрыв. Почти отвесный песчанистый сброс, под которым бог знает куда мчался широкий, неестественно прямой и бесшумный поток пенной мочевидной «воды».

А на другом берегу…

Тихонько выбранившись, Матвей прислонил винтовку к бревнам-покойникам и взялся-таки за биноскоп.

На другом берегу тоже был песок. Утоптанная ли, водой ли доровна вылизанная серость отшатывалась от русла подобием церемониального плаца и метров через пятьдесят вздыбливала себя противоположным обрывом — тоже неестественно ровным, как стесанным. И в обрыве этом чернели пещеры. Четкие, будто пэйнтером вычерченные полуовалы мрака. Самый большой из них навеял бухгалтеру Рашну воспоминание о тоннеле межконтинентального магнитолета. А самый меньший… ассоциации, им подаренные, наверняка бы удовлетворили Зигмунда Фрейда, поскольку это темное пятно отличалось от других формой и (опять же в отличие от других) обросло какою-то дрянью, очень мохнатой на вид. А еще из этой щели текло. Узкий ручей вырывался из недр стеноподобного обрыва, изумительно четкой параболой прочерчивал «плац» и вливался в речной поток. По плавной касательной. Без малейших бурунов и даже без ряби малейшей в месте слияния.

А еще на противоположном берегу реки были колонны. Ловко собранные из длинных и тонких бревен без малого пятнадцатиметровые опоры, на которых разлегся навес. Прочный и плотный. И широкий, — упираясь в гребень испятнанного пещерами обрыва, словно бы дотачивая разлегшееся там, наверху, продолжение диван-степи, навес этот прятал под собою и пещеры, и «плац», и ручей-параболу… Верней, навес прятал все это не под собою самим, а под устилавшим его толстым ковром синюхи. Вот ежели сверху глянуть — степь пустым пустая, река, развалины… А больше ни хрена не усмотришь.

Ни хре-на.

Каковое понятие включает и те с полста пеших всадников, которые в сопровождении десятка всадников верховых трусцой выбежали из самой большой пещеры и построились вдоль берега параболообразного водовода. Короткий переливчатый полусвист-полувой, и выбежавшие, разом пав на колени, разом же приникли к «воде». Дисциплинка у них, однако, не муравьиная…