Федор Чешко - Архангелы и Ко

С мученическим вздохом Молчанов присел было на кресельный подлокотник, однако «годить» потребовалось недолго. Кадыр-оглы почти сразу же вынырнул из-под пульта и ткнул в руки лже-Рашну небольшой увесистый футляр:

— Это ноуткомп.

— Без тебя вижу, — сварливо хмыкнул Матвей. — Причем крайне дерьмовый: ставлю аутбрилл против зубной щетки, что у него вместо жесткой памяти сорокагиговая эллипсетка, обычное «семечко». А размеры-то, мама моя… Ты что, обчистил музей палеолита? Да примитивнейший школьный «хэлпер» в сто раз меньше, в тыщу раз легче и умней в миллион… Ну, так и на хрена же мне этот утиль?

Клаус выпрямился и присел на пульт.

— Встречаются это два преферансиста, — проникновенно сообщил он, рассматривая Молчанова (точь-в-точь так, как Молчанов недавно рассматривал полудюймового кашалота). — Один другому говорит: «Давай сыграем». И протягивает нераспечатанную колоду. Тот берет, небрежно взвешивает на ладони и возмущается: «Что ты мне суешь?! Здесь не хватает десятки бубен!»

— Этот анекдот даже еще древнее твоего ком-па! — выцедил Матвей злобно. — Даже какой-нибудь на хрен в душу затраханный ретромодой болван не станет играть в преф картами!

— Там все, что известно о всадниках и флайфлауэрах. И вообще о Байсане. Посмотри, тебе будет полезно. — Капитан «Каракала» помолчал секунду-другую, затем на всякий случай решил уточнить; — «Там» — это в ноуткомпе, а не в анекдоте,

Псевдо-Рашн не стал тыкать собеседника носом в очевидные факты. Что через сопространство можно перемещать не только материальные тела, но и информацию; что в распоряжении экспедиционного бухгалтера имеется вполне сносный комп; что оба упомянутые обстоятельства дали означенному бухгалтеру возможность доступа ко всей информации по Байсану, сколько ее ни поразвешено в Интерсети; что означенный бухгалтер не из тех, кто подобными возможностями пренебрегает… Ничего такого псевдо-Рашн не сказал, а только пожал плечами и, небрежно поигрывая антикварным ноутом, отправился прочь.

Он уже взялся за ручку люкового затвора, когда услыхал позади спокойное Клаусово «до свиданья, Матвей».

Клаус сосредоточенно возился с пультом, но свирепый взгляд почувствовал на себе безошибочно и моментально. Так безошибочно проницательный афгано-немец на себе этот взгляд почувствовал, что даже затылок потер, словно бы его и вправду ожгло.

— На крайне сомнительную работу добровольно нанимается человек под, я бы сказал, нагло вымышленным именем, — провозгласил Кадыр-оглы, не прерывая своего невразумительного занятия. — Тот же человек спьяну без единой запинки читает наизусть длинный стих Молчанова и спросонок да с похмелья решает компьютерную головоломку, перед которой спасовал Лафорж (а Лафорж, между прочим, старик не слабенький). Конечно, для суда этого мало. Но мы ж не в суде!

Некоторое время выведенный на чистую воду и из себя Матвей молча терзал Клаусов затылок совершенно уже озверелым взглядом. Потом просипел более или менее членораздельно:

— Чего ты хочешь, скотина?

— Да вот хочу поднять обзорную камеру над поверхностью, — миролюбиво ответил капитан «Каракала», «скотину» почему-то проигнорировав. — Надо же наконец осмотреться…

Муть на экране, словно бы специально этих вот слов дождавшись, плавно стронулась вниз.

— Осмотреться, отлежаться, отдышаться, — бормотал Клаус, трудясь, — отбрыкаться, не нарваться… Как бы из всего этого выпутаться живыми — вот вопрос! Тебе что-нибудь в голову приходит?

Матвей вздохнул, расслабленно привалился к так и не дооткрытому люку. По-подлому — вдруг и разом — рухнули на, кажется, изрядно-таки растранжирившего квалификацию афериста усталость, недосып, перепив… И боль — во всем теле вообще и в заново расквашенных губах в частности. Единственное, чего теперь по-настоящему хотелось упомянутому аферисту, так это упасть в прохладную ванну. Можно не раздеваясь, но обязательно именно упасть, повалиться, рухнуть. Чтоб брызги всхлестнулись аж до самого потолка (ну, или уж что там сверху окажется). Этого хотелось невыносимо, невыносимее даже, чем хоть разок двинуть по роже догадливого поганца Клауса.

Но…

Но.

Ежели какой из каракальских отсеков и был оборудован ванной, то это разве что оставшаяся где-то на орбите пресловутая «груша на кишке». И теперь единственная доступная к окунанию емкость с водой была там, за бортом. Но эта доступная емкость как-то не привлекала. Забортная вода казалась (по крайней мере в виде наэкранного изображения) мутной и неприятной, а самое главное, в ней уже наслаждались жизнью (и не только жизнью, и не только собственной) всякие другие — от полудюймового кашалота до остальных-прочих: более крупных, но вряд ли менее разнообразно зубастых. Все они успели нырнуть туда первыми и наверняка, сволочи, считают, что им и самим тесно.