Федор Чешко - Архангелы и Ко

— Не, — сказал Молчанов. — Не дураки, а сволочи. Работают на перспективу. Когда дойдет до подтверждения прав первопоселенцев, заявят, что личность Бэда Рашна не идентифицируется, оттрахают его, горемыку, через задний проход да так и пустят по галактике бесштанненьким-неподмытеньким.

— Вот-вот. И ты что, заявлять на них побежишь? У тебя же наверняка у самого пробоотборник в вареньице!

Бухгалтер Рашн медленно растянул губы в улыбке:

— Уж за меня-то не изволь опасаться. Если дело дойдет до идентификации, не отвертятся.

— Ага, — кивнул Клаус насмешливо, — знал я одну такую. Тоже все время повторяла: «Смотри, если залетим — не отвертишься». И точно, не отвертелся. Никто. Так в рубрике «отец» и зафиксировали: «Тринадцатая отдельная образцово-показательная бронебригада». — Он прихлопнул ладонями по коленям, явно собираясь на выход. — Напомни-ка, куда ты меня посылал полчаса назад? На хрен? Ну, хоть и с задержкой, но команду принято. Выпивку я, с твоего разрешения, заберу, а жратву оставляю. И кончай ты замаривать себя голодом, ходи в столовую! Понимаю, конечно: на виду у всего коллектива светить истараненным фэйсом удовольствие маленькое, но уж сцепи зубы и вытерпи.

— А что, еще заметно? — огорченно протянул Матвей.

— Не бери в голову, теперь модно носить губы такого размера. — Кадыр-оглы спрятал фляжку за пазуху и встал.

Уже открывая люк, он небрежно полуобернулся:

— Судя по тому, что углядели мои гляделки, тебя заинтересовала тушенка в нашей каргокамере. Так вот, не сочись слюной. И не вздумай взламывать ящики. Я уже в них заглядывал, там нет ничего съедобного. Наверное, у Шостака на Бай-сане погибла нежно любимая бабушка, и он решил отвезти на ее могилку родной землицы. Всего получается тонн приблизительно двадцать — бабушка, наверное, была женщиной крупной. Ну, все. Ауфвидерзеен, о нежносладчайший рахат-лукум моего взора.

Минут этак с десять Матвей просидел как в трансе, безотрывно глядя на прихлопнувшуюся за Клаусом люковую крышку и тщетно пытаясь хоть приблизительно рассортировать в голове мешанину из набитых грунтом ящиков, приваренных крышек, Шостаков, шостаковских бабушек и алкогольных паров. Мешанина поддаваться какому-либо упорядочению не желала. В конце концов бухгалтер Рашн отчаялся, аккуратно поставил на пол поднос с замаскированной под сосиски тошнотиной, растянулся на койке и устало смежил очи. Ушибленный «рапсовкой» мыслительный аппарат требовал не умствований, а сна. Но требовать еще не означает получить.

Милостью азиата Клауса у отставного хакера появилась добавочная забота: пистолет-деструктор. Такой подарок чуть ли не первому встречному… при том, что об означенном «встречном» даритель знает заметно больше, нежели должен бы…

Полицейский дестр — оружие сложное, многоцелевое и весьма «себе на уме». Помимо очень мощного процессора недра подобных смертоубоек, как правило, содержат эллипсетку, каковая содержит разнообразные и строго индивидуальные поведенческие алгоритмы — в том числе и для случая попадания в нехозяйские руки. Так что подарочек — штука очень, очень опасная в самом широком смысле данного слова. Не обязательно, конечно, капитан «Каракала» умыслил какую-то пакость; он вообще запросто мог не знать о такой особенности полиц-дестров — информация сия не из легкодоступных… Но… Но Бог, как правило, соглашается беречь только тех, кто сам к себе относится не наплевательски.

Так что экс-хакер, подумав, решил отдохнуть минут этак с пять, а затем немножко помочь Господу в бережении береженого. Занятие и само по себе предстояло не из ерундовых, а вдобавок следовало еще выдумать меры против подслушек-подглядок… И еще следовало непременно успеть до условно-бортовой ночи, до включения гипнопассиватора (оный прибор, конечно, можно «отрегулировать», но тогда центральный брэйн бортовой сети мигом заподозрит неладное и поднимет никому не надобный шум)…

…Вскинувшись на койке и очумело тряся головой, Матвей с третьей попытки нащупал так и оставшуюся валяться на комп-контакторе дареную смертоубойку. Нащупал и принялся торопливо заталкивать ее под коечное покрывало. Он вдруг осознал, что успел задремать и собственные обстоятельные рассуждения о трудностях предстоящей работы ему приснились. А еще он осознал, что к нему в каюту весьма назойливо скребутся, причем, кажется, уже довольно давно.

После резонного (хотя и несколько экспансивноватого) молчановского «какого хрена?!» люк приоткрылся, и образовавшаяся щель явила бухгалтерскому взору видение испуганно выпученного глаза, одной ноздри, половины рта и чего-то мочалкообразного, бывшего, вероятно, фрагментом курчавой неопрятной бородки.