Дмитрий Казаков - Коллекционер

Он привык общаться с подобными себе в Центруме, в «Белом коне», на улицах Антарии или площадях Венальда, столицы Краймара, куда съездил прошлым летом на месяц, чтобы поднатаскаться в языке.

Но здесь, в Москве, еще ни разу не сталкивался с людьми, обладающими талантом открывать «дырки».

– Выбрали что-нибудь? – Это снова официантка.

– Нет, пока нет. – Олег сопроводил слова самой вежливой из улыбок.

О том, чем Соловьев занимается в свободное время, не знал никто – ни друзья, ни коллеги и партнеры, ни одна из подружек. Он не имел желания делиться с кем-то собственной тайной, не испытывал потребности в компаньоне по своему не самому обыкновенному «туризму».

За два года без малого, что прошли с момента его первого визита в мир не из числа «лепестков», посетил еще пять. Он видел, как кувыркаются напоминающие крылатых осьминогов создания в аметистовом небе, гулял по плавучим островам бирюзового океана, ходил по бескрайней знойной пустыне цвета хаки, где тоже была жизнь, прятался от чешуйчатых дикарей в тайге, очень похожей на земную, купался в горячих озерах среди черных скал.

Из этих походов Олег приносил такие впечатления, какие никогда не добыл бы на Земле даже в самых экзотических странах. И ему хотелось еще и еще открывать новые миры, коллекционировать их, нанизывать, как драгоценные камушки на воображаемую нить. Ради возможности делать это он был готов на многое.

За столик в центре зала уселись двое крепких парней в дорогих костюмах, и официантка занялась ими. А затем в «Полянку» вошел тот, ради кого Олег сюда и явился, тощий, невысокий, в мятой ветровке, с седоватой щетиной, говорящей о том, что о слове «бритье» ее хозяин вспоминает не часто.

И еще его трясло, той заметной лишь опытному глазу дрожью, что говорит о пристрастии к определенным веществам, тем самым, об употреблении которых в приличном обществе не говорят.

Могло показаться странным, что свиноподобный охранник вообще пустил этого типа внутрь. Но не зря обладатель седой щетины еще лет двадцать назад получил среди проводников кличку Змей. Репутация его внушала не только уважение, но и страх, причем не самым трусливым людям.

– Воды, – лениво бросил Змей подскочившей официантке и зашагал к столику, за которым сидел Олег.

Тот подобрался, напомнил себе, что надо держать ухо востро, что перед ним законченный наркоман, что ради дозы или денег на нее пойдет на ложь и предательство, на убийство и любую подлость, даст себя изнасиловать или будет жрать дерьмо.

Один из лучших проводников-контрабандистов советской эпохи, начавший ходить в Центрум еще в первые годы правления Брежнева, сторчался за последний год с удивительной легкостью. Оболочка его почти не пострадала, он выглядел таким же уверенным и сильным, как раньше, но вот дух выгорел дотла, и из светлых глаз смотрела алчная пустота.

– Это ты Соловей? – спросил Змей, усаживаясь.

– Да, – ответил Олег.

– Деньги принес?

На притащившую стакан минералки официантку он не взглянул, зато прикрыл глаза и сжал кулаки, пытаясь усмирить готовую выйти из-под контроля дрожь, адское желание почесаться, соскрести проклятые мурашки с кожи.

– А ты принес товар? – поинтересовался Олег в свою очередь.

Змей поднял веки, и в глазах его, и вправду похожих на те, что украшают голову рептилии, проглянуло нечто человеческое – насмешка, вялое любопытство.

– Само собой, – пробормотал он. – Или ты своему не веришь?

– Другому бы поверил, а тебе не могу. – Олег развел руками. – Извини.

Змей рассмеялся сухим, хриплым смехом и сунул руку во внутренний карман ветровки. Когда вытащил, то в жилистой, крепкой ладони оказалась зажата пачка бумаг – несколько сложенных больших листов, потрепанный блокнот.

– Смотри, изучай, – протянул он, и бумаги шлепнулись на стол перед Олегом.

Тот осторожно потянулся к ним. Так, карта Московской области, в углу надпись «Управление геодезии и картографии СССР, 1957 г.». Вся испещрена чернильными крестиками, несколько образуют настоящее созвездие к северу от Учинского водохранилища, другие кольцом окружают столицу, и рядом с каждым подпись, сделанная мелкими аккуратными буквами: плато Эль-Пиро, Ржавые болота, Харитта.

Взгляд Олега зацепился за одинокую отметку на северо-западе, у самой Истры, обозначенную «севернее Лирмора».

Вторая карта, уже Москвы, примерно из тех времен, и тоже вся в отметках и надписях: Белый кряж, Врата гигантов, восточнее Габаха, окраины Аивиста Онтело, Южная Лорея, острова Вринда…