Роберт Хайнлайн: Все вы, зомби

01:00 — V — 20 сентября 1945 — мотель «Кливленд-Скайвью». Я с ребёнком и преобразователем прибыл в загородный мотель. Я заранее снял здесь комнату, зарегистрировавшись как «Грегори Джонсон, Уоррен, Огайо», так что мы оказались в комнате с задёрнутыми шторами, запертыми окнами и дверями на засове; всё отодвинуто, чтобы очистить место на случай возможного отклонения. Оказавшийся не на месте стул запросто может наградить вас здоровенным синяком — то есть, конечно, не сам стул, а вызванный им люфт преобразующего поля.

Разумеется, всё прошло благополучно. Джейн крепко спала, я вынес её на улицу и пристроил в коробке из бакалейного магазина на сиденье заранее взятой машины. Затем отвёз её к приюту, положил перед дверью, отъехал на два квартала, до «станции обслуживания» (в которой, напомню, тогда продавались нефтепродукты вроде бензина, масел и прочего), позвонил в приют, вернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как коробку с Джейн вносят внутрь, но не остановился, а доехал до мотеля, бросил там машину, вернулся в номер и прыгнул вперёд, в Апекс-Билдинг, в 1963 год.

22:00 — V — 24 апреля 1963 — Кливленд, Огайо — Апекс-Билдинг. Я прибыл почти точно — а точность попадания зависит от дальности прыжка, кроме возвращения в исходную точку. Если я верно рассчитал, Джейн как раз в этот момент в парке душистой весенней ночью обнаруживает, что она всё же не такая «добронравная», как думала раньше.

Я взял такси, доехал до дома, где жили те скряги, велел водителю ждать за углом, а сам спрятался в тени напротив дома.

Скоро показалась моя парочка — не спеша, в обнимочку шли по улице. Он довёл её до самых дверей, на крыльце подарил ей долгий прощальный поцелуй — куда дольше, чем я представлял. Потом она вошла в дом, он сошёл с крыльца и зашагал прочь. Я догнал его, взял под руку.

— Всё, сынок, — тихо сказал я. — Я за тобой.

— Ты! — Он чуть не задохнулся.

— Я. Ну вот, теперь ты знаешь, кто он, — а если подумаешь, сообразишь и кто такой ты… а если подумаешь как следует, поймёшь и кто у неё родится… а заодно — и кто я такой.

Он не ответил, слишком уж был потрясён. И правда, кого не потрясёт открытие того, что ты, оказывается, не устоял перед искушением соблазнить сам себя?..

Я отвёл его в Апекс-Билдинг, и мы снова прыгнули.

23:00 — VII — 12 августа 1985 — подземная база «Скалистые Горы». Я разбудил дежурного сержанта, предъявил свой пропуск, велел сержанту дать новичку успокоительное и уложить спать, а утром направить для поступления на службу. Сержант смотрел на нас кисло, но звание есть звание вне зависимости от эпохи; он выполнил приказ — без сомнения, думая при этом, что в следующий раз полковником может оказаться он, а сержантом — я. Что ж, в нашем Корпусе и такое бывает.

— Как его зовут? — осведомился он. Я написал. Он вздёрнул брови.

— Даже так? Хм-м…

— Делайте своё дело, сержант. — Я повернулся к своему спутнику. — Ну, сынок, твои беды позади. Ты поступаешь на лучшую работу, какую только может получить человек, и ты многого в ней добьёшься. Я это знаю.

— Но…

— Никаких «но». Ложись, а утром соглашайся на эту работу. Она тебе придётся по душе.

— Это точно! — кивнул сержант. — Вот посмотри на меня: родился в тысяча девятьсот семнадцатом, а всё ещё жив-здоров, молод и наслаждаюсь жизнью.

А я вернулся в зал переброски и поставил наводку на нужный момент.

23:01 — V — 7 ноября 1970 — Нью-Йорк — «У Папаши». Я вышел со склада с бутылкой апельсинового ликёра «Драмбуи», чтобы она объяснила цель моего минутного отсутствия. Мой помощник спорил с клиентом, который завёл «Я сам себе был дедом».

— Да пусть его играет, — сказал я. — Доиграет — выключишь эту штуку.

Я зверски устал.

Дело нелёгкое и не всегда приятное, а завербовать человека в последнее время стало весьма нелегко, особенно после Ошибки 1972 года. Можно ли придумать лучший источник кадров, чем люди, у которых всё в их времени складывается неудачно? Предлагаешь им хорошо оплачиваемую и очень интересную (пусть и небезопасную порой) работу, да ещё и во имя хорошего дела… Сейчас всякий знает, почему не удалась Неудачная война 1963 года: просто не взорвалась бомба, сброшенная на Нью-Йорк, да и многое другое пошло не так, как планировалось, — и всё благодаря таким, как я.

А вот с Ошибкой 1972 года вышло не так; то была наша вина, и с этим уже ничего не поделать; парадокса нет, изменить ничего невозможно. Событие, или объект, или человек либо есть, либо его нет, ныне и присно и во веки веков, аминь. Но Ошибка не повторится — приказ от 1992 года гарантирует это, в любом году оставаясь Приказом Номер Один.