Роберт Хайнлайн: Все вы, зомби

Он едва удостоил колечко взглядом.

— Ну, если ты правда незаконнорождённый — ты знаешь, каково это. Когда я был маленькой девочкой…

— Эй, — перебил я, — я не ослышался?

— Кто из нас двоих рассказывает?.. Так вот, когда я был маленькой девочкой… Слушай, тебе когда-нибудь приходилось слышать о Кристине Йоргенсон? Или о Роберте Коуэлл?

— Э-э… изменение пола? Ты что, хочешь сказать…

— Не перебивай, не то не стану рассказывать. Я был подкидышем, меня оставили в кливлендском приюте, когда мне был всего месяц от роду. В тысяча девятьсот сорок пятом. И когда я был… я была маленькой девочкой, всё время завидовала детям, у которых есть родители. Позже, когда я узнала, что такое секс… а в приюте, можешь мне поверить, такие вещи узнают рано…

— Я знаю.

— …Я поклялась, что у моих детей будут и папа, и мама. Благодаря этой клятве я осталась нетронутой — для приюта это почти подвиг. Мне пришлось научиться драться. Когда я стала старше, то поняла, что шансов выйти замуж у меня очень немного, по тем же причинам, по каким меня никто не удочерил. Лошадиное лицо, кроличьи зубы, плоская грудь, волосы сосульками.

— Ты выглядишь не хуже меня.

— Да кого волнует внешность бармена? Или писателя? Но когда берут ребёнка из приюта, то выбирают маленьких голубоглазых, золотоволосых дурочек. Позже ребятам нужны груди буфером, смазливая мордашка и манеры типа «о, какой ты классный, крепкий парень!» — Он пожал плечами. — Я не могла тягаться с такими девицами. И потому решила идти в ДЕВКИ-КИСКИ.

— А?

— Добровольческий Естественно-технический Военизированный Корпус Исполнительниц — Команда Индивидуального Содействия Космонавтам-Истребителям. Теперь это называется Армейская Нестроевая Группа Евгеники и Лечебной Обработки Чинов Космического Истребительного Легиона… как-то так. «Космические Ангелы», знаешь?

Я знал оба названия. Правда, в моё время эта элитная космическая военная служба зовётся иначе — Боевой Легион Ясельной Дестрессизации Истощённых Космонавтов-Истребителей. В темпоральном прыжке изменение значения слов и появление новых терминов — это главная головная боль. Вот, например, знаете ли вы, что словами «станция обслуживания» когда-то обозначалось место продажи нефтяных фракций? Помнится, как-то, когда у меня было задание в Эре Черчилля, одна дама сказала мне: «Я буду ждать вас на станции обслуживания, за углом». Это значило вовсе не то, о чём вы подумали; на тогдашних станциях обслуживания кроватей не было.

Он продолжал:

— Как раз тогда пришли к заключению, что нельзя отправлять мужчину в космос на месяцы и годы без возможности расслабиться, сбросить напряжение. Помнишь, может, как голосили тогда пуритане? Мало кто отважился вступить в Корпус, и это здорово повысило мои шансы. Девицы должны были быть порядочными, желательно — именно девицами, поскольку с нуля учить всегда проще, чем переучивать; они должны были быть умственно выше среднего уровня и эмоционально уравновешенны. Но большинство волонтёрок были старыми потаскухами или невротичками, которым грозило сумасшествие после десяти дней в космосе. Внешность моя была ни при чём: если меня принимали на службу, то поправляли мои зубы, делали волосы волнистыми и пышными, учили походке, танцам, умению внимательно и ласково выслушивать мужчину и многому другому — плюс, естественно, основной специальности. При необходимости в ход шла пластическая хирургия — «Ничего не пожалеем для наших храбрых парней!».

И это ещё не всё: они заботились, чтобы сотрудница не забеременела во время срока службы, а после увольнения замужество было гарантировано почти на сто процентов. У «ангелочков» сейчас то же самое, они выходят за космонавтов — им легко найти общий язык.

Восемнадцати лет меня определили на должность «помощницы матери-хозяйки». Разумеется, я была нужна как почти дармовая прислуга, но я не возражала — всё равно на службу принимали только с двадцати одного года. Я работала по дому и посещала вечернюю школу, говорила, что продолжаю изучать машинопись и стенографию, а на самом деле записалась на курс «Обаяние» — чтобы повысить шансы на вступление в корпус.

А потом я встретила этого мошенника. Сотенными бумажками карман у него был просто набит. — Мать-Одиночка скривился. — Я говорю буквально: как-то он показал мне толстенную пачку сотенных и сказал: бери, мол, сколько надо. А я не взяла, потому что он мне понравился. Это был первый мужчина, который был со мною ласков и притом не пытался стянуть с меня трусики. Чтобы чаще с ним встречаться, я бросила вечернюю школу. И это были самые счастливые дни моей жизни!.. Ну а потом… Однажды ночью, в парке, я и сняла трусики.