Дуглас Уинтер: Закольцованный ролик

Дуглас Уинтер

Закольцованный ролик

Так моли же небеса,

Чтоб очнуться ото сна

В мире, что придумал сам...

"Шекспирс Систер"

Ты знаешь этот сон. Он берет тебя за руку и ведет из глуши твоего кабинета, прочь от разбросанных по столу бумаг и вечно звонящего телефона в первый из многих коридоров. Секретарша твоя улыбается, но не тебе, а куда-то слева от тебя, телефонная трубка зажата между плечом и ухом, и ты слышишь, как она договаривается о свиданиях, месте и времени. Выходные, всегда строятся планы на выходные: посетить дантиста, сходить на тренировку по футболу к сыну, на свидание в затемненном номере мотеля. Тебе хотелось бы соврать ей что-нибудь новое, но уже высовывается твой "ролекс" из-под манжета с вышитыми твоими инициалами, и ты выдаешь отработанный нетерпеливый взгляд. Банк - на самом деле сберегательно-ссудная касса - закроется в четыре, и ты говоришь секретарше то же, что и обычно. Она кивает, не переставая улыбаться, и продолжает говорить.

И коридоры эти ты тоже знаешь. С холста на первом углу вспархивает стайка птиц. Открытые двери, которых здесь, впрочем, мало, показывают мельком другие офисы - с той же мебелью и ящиками для папок, те же обрамленные позолотой трофеи на выставке: полутоновые фотографии жен и детей, дипломы из лучших юридических школ, сертификаты допуска в соответствующие суды. Коридор ведет в следующий, тот - в следующий, и наконец ты идешь по вестибюлю, кивнув регистраторше перед тем, как нырнуть в туалет.

Ты облегчаешься от чашки послеобеденного кофе, зная, что еще не одна понадобится тебе, если ты хочешь сегодня закончить работу над сводкой, которую уже сейчас, дай Бог, перепечатывают в отделе машинописи. Но ты слишком далеко загадываешь, а это дурной знак.

И еще не забыть бумажные салфетки. Ты вытаскиваешь их пять, шесть штук из контейнера, складываешь аккуратным квадратиком и суешь во внутренний карман пиджака делового костюма.

Теперь ты готов. Последний раз глянуть в зеркало, расправить узел галстука и глубоко вдохнуть, так, чтобы желудок свело. На тебя смотрит человек, усталый от знаний, хозяин судьбы своей и своих клиентов.

Интересно, почему это зеркала всегда лгут.

Время бежит, а Делакорт - он прежде всего пунктуален. У него тридцать минут на все путешествие и куча бумаг, которые ждут у него на столе, чтобы задержать до полуночи. Он проводит расческой по волосам, тщательно застегивает двубортный пиджак. Потом решает снова помыть руки и запускает скомканный кусок бумажного полотенца через всю комнату, потом выходит. Регистраторша машет рукой в ответ на его "Скоро вернусь", и вот он же едет на лифте вниз.

Улицы в столице не имеют названий. В этом квадрате буквы растут в алфавитном порядке с юга на север, пропуская "J", а номера идут с востока на запад. Придумал какой-то сумасшедший француз.

Делакорту не нужна ни координатная сетка, ни туристская карта, ни указания. Последний год это паломничество он совершает каждую неделю и может пройти весь путь с закрытыми глазами. Это уже не прогулка, а миграция. Он предпочитает восточную сторону Тринадцатой улицы, пересекает по ней улицу "I" и входит в Франклин-парк, где встречает все ту же кучку человеческих обломков: костистые лица, увядшие тела, бутылки в бумажных пакетах. Чернокожая старуха в крапчатом пальто бесконечно таскает свою магазинную тележку по кругу, останавливаясь лишь иногда переложить подложенные под одежду газеты. На скамейке у фонтана сидит человек, о котором Делакорт знает лишь, что его зовут Эрпи - это имя вышито над карманом униформы заправщика "Тексако", которая, без сомнения, является его единственной одеждой. Эрни улыбается при виде его и просит на автобусный билет - теми же словами, которые произносит каждый раз, когда Делакорт проходит мимо. Делакорт вынимает из бумажника доллар и бросает в дрожащую руку Эрни. "Иди домой", - говорит он ему. Как и каждый раз. Эрни кивает и возвращается на скамейку.

На том конце парка - Четырнадцатая улица, а на той стороне ждет тайна винная лавочка и угловатый переулок, пережившие вторжение стекла и мрамора, известное под названием обновление города. К югу когда-то тянулся квартал баров и бурлеск-клубов, книжных магазинов и студий моделей страна теней, где правили в основном женщины, а завсегдатаями были мужчины. Теперь там борозда яркого бетона, задавленного многоэтажными монолитами. В этих зданиях живут адвокатские фирмы и офисы лоббистов, банкиры и бизнесмены, бесконечно растущий улей рабочих пчел. Перед тем как перейти улицу, Делакорт смотрит в обе стороны.