Геннадий Мельников - Цирк уехал, а клоуны остались

Я пошел какой-то странной походкой, как марионетка, стуча пятками о пол, как будто бы ноги у меня стали в полтора раза длиннее, и я еще не научился ими передвигать. Пошел в ту сторону, где была дверь и выключатель, но уперся в какой-то… сервант. Значит, я не в спальной, а в зале, и выключатель не у двери, а между книжными полками. Повернул направо и сразу же рассмотрел серое пятно дверного проема. В нем кто-то стоял… «Кто ты?» — тихо спросил я. Протянул руку и… ударился о поверхность зеркала. И снова рычание…

И тут я понял, что нахожусь в чужой квартире: такого большого зеркала и того, кто рычит в темноте, у нас не было. Минуту я стоял на месте, привыкая к новой мысли. Припомнил я аналогичный случай, когда лет десять назад мы с женой встречали Новый год у знакомых и остались у них ночевать — я так же стоял в темноте, соображая, как пройти на кухню попить из крана воды.

Теперь выключатель найти посложнее. Сопровождаемый негромкими рычаниями, на которые я уже перестал обращать внимание, так как понял, что тот, который рычит, боится меня больше, чем я его, стал ощупывать стены. Натолкнулся на стул, кресло, телевизор, еще один стул, свалил на пол что-то со стены, скорее всего — фоторепродукцию, и когда перешел ко второй стене, догадался, что нахожусь в двухкомнатной квартире.

Остальное, как говорится, дело техники: вспомнил планировку и ориентацию комнат — такая квартира у наших соседей — но в комнате не стал искать то, что искал, а, дотрагиваясь до стены, вышел в коридор. Чтобы лишний раз убедиться, что я прав, протянул правую руку в сторону: так и есть — дверь в спальную. Вот и вешалка для одежды, вот и выключатель…

Щелчок — и я зажмурил глаза от света, а когда открыл их, то уставился на свою руку, которой я опирался о стену возле выключателя. Я смотрел на нее и чувствовал, как отвисает моя челюсть, а в голове что-то начало крениться вбок: рука была не моя…

Перевел взгляд с руки на рядом висевшее овальное зеркало и прислонился спиною к противоположной стене узкого коридора… На меня смотрело чужое лицо.

Наконец-то эти три кошмарных дня закончились. Теперь я знаю многое. Я знаю дату своей смерти и даже номер могилы на новом кладбище, а это, я вам скажу, не такой уж и ординарный факт. Я знаю, что у меня теперь другая фамилия, имя и отчество, что я стал на восемь лет моложе, выше ростом, что у меня двухкомнатная квартира на пятом этаже и штамп о разводе двухгодичной давности в паспорте, что я стал хозяином симпатичного щенка, которого необходимо утром и вечером выводить на прогулки, после которых он стоит в коридоре, оглядываясь на меня, пока не закрою дверь и не вымою ему над ванной лапы, но который все же чует, что с его хозяином что-то произошло.

Но многого я не знаю. Я не знаю, каким образом плазма шаровой молнии перенесла мои мысли, мое «я», из одной оболочки в другую. Я не знаю, что стало с мыслями, личностью моего соседа по подъезду, с которым я за десять лет не обменялся и парой фраз, но судя по развороченному телевизору, в котором очевидно взорвалась шаровая молния, мне повезло больше, чем ему. Я не знаю, где и кем он работал, и куда мне идти завтра. Я не знаю, как на все это прореагируют моя жена и дочь, когда узнают…

Но это будет только завтра утром, а до утра еще целая ночь, и мы обязательно за это время что-нибудь придумаем… Не правда ли, Рем?

Наутро у меня уже был разработан план действия, вернее, даже не план, а только первый его пункт — то, с чего я должен был начать, что казалось первоочередным, неотложным. Я не собирался сразу открываться жене и дочери — это было бы неразумно, да и не безопасно, особенно для психики жены. Я даже и близко не представлял себе, как все это произойдет и когда, но твердо был уверен, что на этот шаг я не осмелюсь один, что нужен будет чей-то совет, поддержка.

А на первый этап я наметил, казалось бы, совсем незначительное мероприятие, но если вдуматься, то не такое уж оно и незначительное — вопрос касался моей работы. Не той работы, на которой работал бывший хозяин моего теперешнего тела (для краткости будем называть его: Хозяин моего тела, или просто — Хозяин), а той, на которой работал я сам, в проектной конторе «Агропромтехпроект». Там у меня была (почему была, когда есть?) должность главного инженера проекта — не такая уж рядовая даже для такого большого города, как наш. Я, конечно, менее всего волновался, что лишусь места работы, более того, был уверен, что когда все прояснится с моей личностью, ни у кого даже не возникнет вопроса о моем праве. Мне просто не хотелось, чтобы тот товарищ, которого примут на мое место, имел после неприятности.