Питер Уоттс - Рифтеры

И ни к чему скармливать системе этого тощего маль­чишку. За последние годы Кларк уяснила, как действует протокол исследований: даже если лекарство найдено, ни­кто не станет тратить его на лечение лабораторных крыс.

Разве что Така Уэллетт. Ей бы Кларк доверилась не раздумывая. Но неизвестно, где она и как с ней связать­ся. А полагаться на то, что система доставит парня в ее несравненные объятия, Кларк точно не могла. Что до Ри­кеттса, он, как ни странно, выглядел вполне довольным своим положением. Даже счастливым. Может, он забыл, как было раньше, а может, ему и тогда не слишком хоро­шо жилось. До встречи с Кларк он видел только непри­ветливую умирающую землю, на которой ему предстояло провести всю свою недолгую жизнь. Пожалуй, вершиной его надежд было умереть спокойно и в одиночестве под крышей какой‑нибудь развалины – до того, как его ра­зорвут на куски ради одежды или мусора в карманах.

И когда его спасли из этого мира, когда он очнулся в сверкающей субмарине – такое не снилось ему даже в самых волшебных снах. Жизнь Рикеттса была настолько мрачной, что пожизненное изгнание на дно океана ка­залось ему шагом вверх.

«Я могла бы просто дать ему умереть здесь, – думала Кларк, – и он умер бы счастливым, как никогда в жизни».

Конечно, она оставалась начеку. Дурой Лени не была. По миру ходил Сеппуку, а Рикеттс ехал с ним от самого Вермонта. Не стоило забывать и о том громиле на украден­ном мотоцикле. Она брала анализы на новую инфекцию у проходивших сквозь Мири, независимо от жалоб или их отсутствия. Читала шифрованные сводки, предназначенные только для своих. Смотрела открытые передачи, предназна­ченные для дикарей, трансляции из высокотехнологичных убежищ в Бостоне и Огасте: погода, расписание мобильных лазаретов, приемные часы в фортах Бетагемота – и невесть зачем советы по программированию. Она удивлялась, что обитатели замков позволяли себе вещать вот так, словно рассылка публичных бюллетеней могла оправдать их, бро­сивших все в заботе о собственном спасении.

Лени разъезжала по проселкам, проверяя ветхие дома в поисках больных, ослабевших настолько, что не в силах были разыскать ее сами. И опрашивала пациентов: не знают ли они людей, свалившихся с сильной лихорадкой, болью в суставах, внезапной слабостью.

Никого.

Она вспоминала друга, Ахилла Дежардена. И гадала, жив ли он или умер, после того как Спартак перепаял ему мозги. Все цепи, которые делали его тем, кем он был, изменились. Его личность изменилась. Вполне возможно, она трансформировалась настолько, что прежнего Ахилла больше не существовало. Может, в его голове поселилось совершено новое существо, пользующееся его воспоми­наниями.

Но в одном он наверняка остался прежним. Он по‑прежнему держал палец на кнопке, имел право убивать многих, чтобы спасти множество. Может, когда‑нибудь – скоро – ему придется сделать это здесь. Кларк понимала, что может ошибаться, и крайние меры все‑таки окажутся необходимыми.

Но не сейчас. Если Сеппуку и добрался до Фрипорта, то в городе‑призраке он залег на дно, ничем себя не вы­давая. Как и Лени. Пока Рикеттс оставался ее маленьким секретом.

Пока он не умер. Но вряд ли долго протянет.

Кларк шагнула из шлюза «Вакиты», по гидрокостюму бежали капли воды. Рикеттс был настолько мокрым, что хоть выжимай.

Кожа парня покраснела, как от солнечного ожога. Он давно сорвал с себя все лохмотья и лежал голый на матрасе, не успевавшем впитывать пот.

Но биометрия на табло пока не показывала тревожных сигналов. Уже что‑то.

Уши у него были заткнуты наушниками, но парень услышал ее шаги и обернулся. Слепое лицо в шлеме, казалось, смотрело сквозь нее.

– Привет!

Его улыбка выглядела абсурдным парадоксом.

– Привет, – ответила Лени, направляясь к циркулятору у дальней стены, – есть хочешь?

Она просто заполняла паузу: капельница не только накачивала парня лекарствами, но и кормила.

Рикеттс покачал головой:

– Извини, занят.

Наверно, в виртуальной реальности сидел. Планшет лежал у него на коленях разряженный, но имелись и другие интерфейсы.

– Как здорово! – пробормотал он.

Кларк уставилась на него.

«Как ты можешь так говорить? Почему ведешь себя словно все в порядке? Разве ты не знаешь, что умираешь?»

Пожалуй, он и не знал. «Вакита» не могла его выле­чить, но от страданий избавляла: поддерживала баланс жидкостей, глушила в организме систему тревоги, успока­ивала горящие в лихорадке или от тошноты нервы. При­чем медкойка боролась не только с Бетагемотом. Жизнь Рикеттса состояла из неудобств, хронических инфекций, паразитарных заражений и незалеченных ран. Теперь ис­чезли и они. Уже много лет мальчик не чувствовал себя так хорошо и, скорее всего, считал, что поправляется, а слабость скоро пройдет.