Дмитрий Шатилов - Нф-100 - Изобретатель смысла

Говоря это, Гиркас почти кричал. Наконец он выдохся, смолк и уставился на перфекту горящими глазами.

- Поверьте мне, Гиркас, - заговорила она, тщательно выбирая слова. - Когда я писала вам письмо, я и не думала о том, что всё так обернётся. Мы в Арке не подозревали, что эксплуатация Торакайской бойни зашла так далеко. Но что вы планируете предпринять?

- В связи с чем?

- Что вы ответите Крампфуссу? Собираетесь ли вы продолжать Торакайскую бойню или объявите, что она больше не имеет смысла?

- Стоп, - сказал Гиркас и даже руками замахал. - Стоп, стоп, стоп! Почему я должен что- то выбирать?

Перфекта вздохнула.

- Потому что вы - Дун Сотелейнен. Я думала, вы об этом помните.

- Как забудешь, когда тебе твердят по двадцать раз на дню! Но чтобы решать такой сложный вопрос, мало быть Дун Сотелейненом!

- А кем нужно быть? Для того чтобы решить такой вопрос, быть Дун Сотелейненом - вполне достаточно.

Теперь черед вздыхать настал Гиркасу.

- Вам легко говорить, Седьмая. От вас никто ничего не требует. А поставьте себя на моё место, и ответьте: какое право я имею вмешиваться в войну, начатую людьми, которые во всех отношениях лучше меня? Что я сделал замечательного, чтобы отвечать за всех и каждого? Вытащил старуху из горящего дома? Построил приют для слепых детей? Чёрт возьми, да я ничего не делал с тех пор, как закончил школу! Где- то когда- то работал, да и то по большей части бездельничал. А знаете, что я делал перед тем, как впустить вас в свой офис? Сидел в шкафу!

- Почему- то я поняла это сразу, как только вас увидела, - покачала головой Седьмая, - Пусть трусов до этого мне случалось видеть лишь на картинке.

- Я - трус? - спросил Гиркас. - Да, я трус. И по праву труса я спрашиваю: какое мне дело до того, что будет с конгарами и их дурацкой Бойней? По мне, пусть хоть глотки себе перегрызут.

- Если вы так считаете, скажите им перегрызть друг другу глотки - конгары выслушают вас в любом случае. А решать этот вопрос вы должны хотя бы потому, что родились, выросли и сидите здесь, на этом самом месте. Это обязанность любого взрослого человека: принимать решения. Лично я других причин не вижу, и вам искать не советую. Может, вы и не заслуживаете права решать, но разве справедливость не касается всех и каждого, даже вас?

- Всех и каждого? Прекрасно! Замечательно! Но Дун Сотелейнен- то здесь - я! И что бы вы ни говорили, решать придётся именно мне.

- Если вас это утешит: я думаю, каждый человек - Дун Сотелейнен. Именно поэтому я и не понимаю, отчего вы так кипятитесь? Неужели кто- то лишил вас возможности сказать "да" или "нет", когда это необходимо?

- Сказать я могу, - сдался Гиркас. - Но что?

- А что хотите. Всякое болтают про Дун Сотелейнена, но я ни разу не слышала, что он обязан всегда поступать правильно.

- Тогда я скажу "нет".

- Как пожелаете.

- Или мне сказать "да"?

- Я не знаю.

- Да что мне сделать, чёрт возьми?!

- Думайте, - сказала перфекта. - Думайте. Впервые в жизни вы получили шанс что- то сделать. Не тратьте его зря.

С этими словами она ушла, и Гиркас опять остался один. На душе у него скребли кошки. Впервые в жизни он должен был что- то решать - сам, без посторонней помощи, и - вот ирония! - первое же его решение должно определить не только его собственное будущее, но и судьбу всего мира. Громко сказано, однако так и есть. Причудливо тасуется колода судьбы - карта, предназначенная герою, выпадает трусу, и не смей скинуть - играй. Вот Гиркас и стал думать, как сыграть свою карту.

Надо сказать, что думать он разучился довольно давно - ещё тогда, когда свыкся с тем, что навеки останется Дун Сотелейненом (напоминаю - в Новой Трое это скорее позорная должность). Да и зачем ему было думать? В глазах общества он был человек конченый, обманувший все надежды, шансов показать себя у него не было, а дунсотелейненство, несмотря на очевидную непривлекательность, обеспечивало иллюзию "пристроенности", места в жизни. Денег оно приносило мало, зато давало крышу над головой, и какое- то занятие, чтобы не скучать. Так получилось, что Гиркас немногого хотел от жизни (или, быть может, слишком хорошо научился смирять желания), и эти крохи его вполне устраивали. Жизнь его, пусть и не богатая событиями, была в определённом смысле вполне налажена, и мечтать о чём- то, думать, понимать - было совсем необязательно. Так что можете представить, с какой натугой скрипели его заржавевшие мозги, когда в кои- то веки оказалось важно то, что думает он сам - не дядя его, не я, не любой другой человек - он сам, Гиркас, Дун Сотелейнен.