Сергей Сазонов - Эликсир Любви

Все это Алексей успел просчитать, пока вахтерша намеренно долго разглядывала его документы. Обида на завлаба, погнавшего его в Тмутаракань, растаяла еще по дороге. Его настроение при виде милашки-вахтёрши приняло игривый оттенок. И, как только начкариха отправилась на территорию за образцами для него, Скворцов не уде р жался:

- Строго у Вас, - с серьезным видом заметил он.

- Так и должно быть, - скучающая вахтерша оказалась не прочь поболтать, пока начальство далеко. - А у вас не так?

- У нас посвободнее, мы террористов и шпионов не боимся.

- А мы - режимное предприятие. Нам так положено.

- И подозрительных обыскиваете?

- Согласно положению о службе.

- Схожу к Малькову, попрошусь к вам. И пусть каждый день меня обыскивают. Но, только вы, мадам, своими изящными ручками.

Слово за слово, и потек легкий треп, с иносказаниями и намеками. И не успела еще вернуться начкариха с посылкой для лаборатории. Как Алексей договорился о свидании на завтра, на утро. По графику, новая знакомая заступала на смену вечером, а днем была свободна.

Алексей и не сомневался, что женщина при­дет. Вернувшись к себе, он нед о дал Стукову один из препаратов, схитрив, что якобы не доглядел при получении. Завлаб вспыхнул, хотел было звонить на завод, но Алексей остановил его, клятвенно об е щая завтра до обеда все довезти. Стукова, случалось, легко провести. Будучи неплохим ученым, Федорыч частенько "не рулил" в житейских ситуациях. Но упаси бог попасться ему на обмане. Свежа история как злопамятный завлаб "сожрал" одного младшего научного сотрудника уличив его во лжи. Алексей, конечно, ри с ковал, но не так уж сильно. В случае чего, можно было прикинуться, что заезжал пооб е дать домой и там забыл злополучный препарат. Чистосердечное раскаяние лабораторный "Папа" очень уважал и в этом случае не карал за проделки строго. Как и рассчитывал Алексей, Стуков, в конце концов, с о стряпа л на лице одну из расхожих мин (в народе именуемую "кисляк") и заключил:

- Что ж, поезжай завтра. Но препарат чтобы был.

Следующим утром Алексей встретил новую знакомую буке­том роз. Расчет оказался верным. Лишь единицам наших сооте­чественниц регулярно дарят цветы. Львиная доля их лишены этого. Несколько букетов до свадьбы и обязательные три тюль­панчика, ко дню Восьмого марта, как экономичное проявление любви и заботы - вот и вся женская радость. Узнав, что муж вахтерши в командировке, а до ч ка в детском сади­ке, он изъявил желание выпить рюмочку чаю у неё дома.

Вот так у Скворцова и случилась последняя любовница, "мой маленький секспраздник" - как он ее называл. От нее - то он и сейчас возвращался сейчас на раб о ту.

Без двадцати час он поднялся по ступенькам в зда­ние института, через три минуты уже входил в дверь, с чуть покосившейся табличкой: "Лаборатория ферментов". С ходу, на­кинув халат, он плюхнулся за свой стол и зашелестел бумагами, симулируя активную деятельность. Наташа Ковалева, лаборантка, заметив Алексея первой, вытаращила глаза: "Беги скорее к шефу. Он те­бя вызывает" Скворцов не успел ничего спросить, как из-за шкафов вынырнул Стуков. Его мятый халат был застегнут на все пуговицы, что означало крайнюю степень раздражения завлаба.

- Ну, как, выздоровел? - Ехидно спросил он, намекая на официальный повод для отсутствия Але к сея на рабочем месте.

- Не совсем. Но надежда есть. - Бодренько ответил Алексей. Он никогда не лез за словом в карман.

- Шеф тебя вылечит. Так вылечит - мало не покажется. Чего это он тебя вызывает? Натворил что-ни­будь? Ох, не дожить мне до пенсии с такими охламонами.

Раз речь зашла о пенсии, значит дальше шутить с Федоры­чем, становилось опасно. Видимо вызывали давно, и не раз справлялись, где Скворцов блудит. Алексей п у лей выскочил из лаборатории.

Идти на ковер к директору - это равносильно, прогуляться на эшафот и поучаствовать в экспериментах с гильотиной, ес­тественно, в качестве подопытного. Директорский кабинет так и звали: "Лобное место". Дмитрий Андреевич Приходько, директор института фармакологии, величаемый в глаза "Шеф", а если р я дом не находилось стукачей, то "Большой Хохол", был крут. Не всегда рядовые работн и ки, получающие черную метку в виде звонка секретарши шефа о вы­зове, продолжали трудиться на рабочем месте. Обычным финалом "задушевных" бесед с "Большим Хохлом" являлось увольнение несчаст­ного или, в лучшем случае, пон и жение в должности. По наивности некоторые из жертв бежали в профком, кричали и плакали, до­казывая свою невиновность и правоту. В профкоме професси о нально-участливо выслушивали обреченных, сочувственно кивали, обеща­ли р а зобраться, но пойти против директора никогда не осмелива­лись. Себе дороже. З и нуля, древняя лаборантка из соседнего отдела, сострила как-то в курилке: "Ковры из про ф кома следу­ет использовать для засолки огурцов". Заме­тив недоуменные взгляды сослуживцев, она пояснила: "Профкомовские ковры давно просолились от слез, пролитых в этих ст е нах".