Джеффри Форд - Запределье

Когда в бездонной черноте над головой зажигались звезды, охотник доставал из мешка безымянную книгу. Затем ложился у огня, бок о бок с собакой, и, напрягая зрение, шепотом читал вслух. Смысла в сюжете увесистого тома было мало. Речь в нем шла о природе души, текст изобиловал туманной символикой, а фразы закручивались так туго, что смысл из них улетучивался вовсе, словно жизнь из пронзенного клинком сердца демона.

Тем временем костер угасал, и охотник устраивал себе постель на горячих камнях. Лежа на спине (он твердо верил, что тыл дебрям показывать не стоит), он обозревал вселенную в поисках падучих звезд. Шорох ветвей и вопли летучих мышей, призрачные голоса птиц, похожие на визг женщины, которой подпалили волосы, рев хищников и предсмертные крики их жертв – вот колыбельная, что пело ему Запределье. Ветер овевал его лицо, звезда падала где-то за тысячу миль к северу, быть может в самом Земном Раю, – и вот он уже там, любуется заревом во сне.

Там были деревья столь необъятные в обхвате и необозримые в высоту, что превосходили размерами шпили, когда-то украшавшие небо Отличного Города. Выпирающие из земли корни этих гигантов были так огромны, что Клэй проходил под ними, не нагибаясь. У других деревьев, размером поменьше, кора была светлой и на ощупь напоминала человеческую кожу. Представители еще одной разновидности тянули свои ветви, будто руки, хватали мелких птах и запихивали их в свое деревянное чрево. Трепетали на ветру заросли синих деревьев – тонкие ленты без всякого твердого стержня, невесть каким образом державшиеся вертикально. Хуже всего было, когда сквозь эти дрожащие стебли пробегал ветер – в ушах потом долго звенел заливистый смех.

Лес буквально кишел стадами белых оленей, так что парочку можно было убить даже случайным выстрелом. Мясо этих животных оказалось вкусным и очень сытным, а печень, поджаренная с луком на медленном огне, на вкус не уступала самым изысканным деликатесам, какие доводилось пробовать Клэю.

Гадюки с головами сусликов, благоухающие корицей розовые пантеры, миниатюрные волки с длинными бивнями и чешуей вместо шерсти… Запределье было настоящим заповедником снов разума, что порождают чудовищ.

Клэй давно потерял счет убитым демонам, перевязанным ранам и съеденным оленьим печенкам. От очередного надругательства над телом очередного врага его отвлекла мелькнувшая перед глазами крохотная белая пушинка. Охотник поднял голову и посмотрел вверх, сквозь оголенные ветви. Шел снег.

– Зима, – сказал он Вуду и теперь только почувствовал, как заледенели пальцы и как холоден дующий в спину ветер. Изо рта вырвалось белое облачко пара, и Клэй подивился тому, что, увлекшись убийствами, так долго не замечал признаков окончания осени.

Леденящее дыхание зимы теперь ощущалось вдвойне – словно в отместку за прежнее невнимание. От пронизывающего ветра немели пальцы, и оставалось только надеяться, что не возникнет необходимости стрелять из ружья. Казалось, холод просачивается под кожу и кристаллизуется в суставах. Мозг, позевывая, погрузился в грезы о жарком очаге в домике на краю Вено.

Впрочем, зима принесла и робкую надежду на избавление от демонов. После первого снега прошло уже два дня, и за это время эти твари не показывались ни разу. Клэй начал подозревать, что они впадают в зимнюю спячку.

Сопровождаемый псом, Клэй набрал сухого хвороста и свалил его у входа в пещеру. Порылся, нашаривая спички, в мешке. Затем, прячась от ветра, повернулся к нему спиной, сложил ладони домиком и чиркнул серной головкой о бок коробка. Язычок пламени лизнул хворост – и прожорливость огня оказалась сильней всех происков зимы. Дым потянулся вверх, и охотник спрятал спички в мешок.

Соорудив из толстой ветки что-то вроде факела, он опустил конец в огонь и дождался, пока дерево как следует займется. Потом вытащил из башмака каменный нож и двинулся в глубь пещеры. В тесном мраке грота перспектива наткнуться на спящих демонов казалась не слишком заманчивой и заставляла Клэя вздрагивать и покрываться холодным потом.

Здесь было тепло. Охотник зычно крикнул в пустоту, чтобы по отзвуку оценить высоту свода. Звук расцвел и вскоре вернулся с известием о внушительных размерах. Голос охотника словно осветил нутро горы: как только эхо достигло его ушей, глаза обрели способность видеть в темноте. Совершенно пустой каменный зал с потолком выше человеческого роста. Продвигаясь дальше, шагов через двадцать Клэй заметил, что проход сужается, а свод нависает все ниже. Он обследовал шахту вплоть до того места, где та круто уходила вниз, и убедился, что пещера не занята зверьем. Тогда он вернулся и выглянул наружу. Там, в сером свете зимнего дня, сидел Вуд и, склонив голову набок, разглядывал поглотившую его друга дыру.