Джеффри Форд: Запределье

Дни шли за днями, мои прыжки с ветки на ветку становились все стремительнее, мощнее и цепче. Бывали минуты, когда я с восторгом ловил себя на том, что в голове не шевелится ни единой мысли. Клэй тоже менялся. Его всегдашняя словоохотливость исчезла, а выстрелы стали точнее. Язвительная ирония отошла на второй план, уступив место мрачной решимости выжить. Мы шли сквозь лес практически в полном молчании, обмениваясь лишь взглядами и жестами.

Однажды ночью мне снова снилась охота. Я проснулся, переполненный жаждой крови – крови моего спутника. Я чуял ее сладость, ее пульсацию под тонким слоем кожи. Все вокруг искушало меня: и деревья, и ветер, и луна, сияющая сквозь голые ветви… Клэй крепко спал неподалеку, и я осторожно подкрался к нему, используя все недавно приобретенные охотничьи уловки. Но стоило мне склониться над ним, как черный пес вскочил на ноги и залаял. Молниеносным движением Клэй выхватил из башмака каменный нож, схватил меня за бороду и приставил нож к горлу. Это отрезвило меня, и, ужаснувшись тому, что чуть было не совершил, я разразился слезами.

– Думаю, пришло время расстаться, – с сухим смешком сказал Клэй, опуская оружие.

Я кивнул в ответ и пробормотал, всхлипывая:

– Я должен снова стать частью Запределья…

Клэй дружески потрепал меня по левому рогу.

– Завтра, – сказал он. – А пока ты с нами, потерпи, не ешь меня.

На следующий день мы разошлись в разные стороны. На поляне, окруженной стеною гигантских дубов, я обхватил его лапами и прижал к груди. А он сказал только:

Удачи тебе.

Если нам суждено встретиться снова, тебе придется убить меня, – сказал я.

Он кивнул так легко, словно разговор шел о погоде.

Пес не подбежал на мой зов, а ощетинился и грозно зарычал в ответ. Я счел это добрым знаком: значит, я был уже близок к тому, чтобы стать полноценным демоном. Взмахнув крыльями, я поднялся в воздух и улетел.

Прошли недели. Порой знание человеческого языка совсем покидало меня. Впервые за много лет я снова видел вещи как они есть, без словесных ярлыков. Я часами не слышал той надоедливой болтовни, что обычно зудит где-то на краю нашего сознания. В охоте я был стремителен и жесток. Я упивался вкусом горячей крови и чувствовал, как энергия жертвы перетекает из ее плоти в мою… Однако встреча со стаей демонов показала мне, как жестоко я ошибался.

Их было шестеро. Сгрудившись у подножия шемеля, они обгладывали тушу лесного вепря. Мне, преисполненному демонической силы и отваги, страстно захотелось присоединиться к ним. Подлетая, я еще издали пролаял традиционное приветствие, и готов поклясться, оно прозвучало совершенно аутентично. Несколько демонов, не отрываясь от сочных ребер кабана, залаяли в ответ. Воодушевленный, я подлетел ближе. Но когда до сородичей оставалась каких-то пара футов и сердце мое уже трепетало от восторга, я увидел, что их носы начали беспокойно подергиваться, а морды скривились, будто от тошнотворного смрада. Я застыл в воздухе, а они оторвались от трапезы и начали медленно меня окружать.

Да простит меня читатель, но вспоминать то, что случилось потом, я не хочу и не буду. Достаточно сказать, что я едва остался цел. Мои братья смотрели на меня, как на вонючий кусок дерьма, и это было куда больнее, чем раны от их когтей. От меня за версту несло человеком, и, похоже, это навсегда. Что ж, я твердо усвоил: демоны не прочь полакомиться человеческой плотью, но их тошнит от смрада культуры и разума.

И я бежал из Запределья. Бежал, словно стыдился того, что случилось. Ко всем моим бедам добавилось еще и чувство вины – испытав его однажды, я уже не мог от него избавиться, и оно лишь сильнее толкало меня к очеловечиванию.

Что мне оставалось? Только вернуться обратно, в руины Отличного Города. Здесь я с тех пор и обитаю. Дни мои текут медленно и покойно, в избранном обществе фолиантов из обширной, чудом сохранившейся библиотеки. Одно время по развалинам рыскали волки-оборотни – плоды извращенной науки отца, но с помощью капканов и взрывчатки мне удалось мало-помалу уничтожить их всех.

Иногда в город наведываются люди из Латробии и Вено. Они роются в развалинах, делая вид, что нисколько меня не боятся, но когда я собираюсь с сипами, чтобы оторваться от чтения и немного размять крылья, они поспешно убираются восвояси. Мое существование для них не секрет, ведь время от времени я пролетаю над их домами, чтобы взглянуть, как идут дела. В последние годы я летаю медленно и низко – может, от лени, а может, в надежде, что кто-нибудь наберется храбрости и удачным выстрелом окончит мое жалкое существование.