Анатолий Матвиенко - Эпоха героев и перегретого пара

Началось с мелких торговых уколов. Через Парламент прошёл билль, ограничивающий число компаний, коим дозволено торговать и посылать суда в бассейн Чёрного моря. Естественно, 'Скоттиш Стимшипс' в сей список не попала. Главный офис компании перебрался в Нью-Йорк, корабли сменили флаг и порт приписки, но конкуренты быстро сориентировались, и суда под звёздами и полосками тоже получили от ворот поворот у входа в Дарданеллы.

Тайная канцелярия выявила нескольких английских лазутчиков, пытавшихся обманом пробраться в закрытую для иностранцев чёрную жемчужину Урала - Тагильскую губернию, а также тщившихся нанять русских предателей для засылки в кузницу русских технических чудес.

Все эти события не способствовали потеплению между двумя державами. Молодая и неопытная королева Виктория изволила топнуть ножкой, парламент поддержал. Из России началось бегство английского капитала, никак расцвету экономики не содействующее.

Наконец, британские лорды достали из дальней кладовой старое и проверенное временем оружие против России - науськивание Османской империи, хронически сожалеющей, что Чёрное море не омывает одни только турецкие берега.

Вредоносное шевеление эмиссаров Лондона замечено было и в центральных европейских столицах, всё лишь с одним направлением - подтолкнуть развитие событий в невыгодное для России русло. До прямой войны империй далеко; обе не желали открытой кампании. Однако Европа и ближайшая Азия сделали заметный шажок к вооружённым конфликтам и приготовились к следующему.

Глава четвёртая, в которой Паскевич возвращается на военную службу

Юлия Осиповна окончательно отдалилась от князя. И ранее отношения между супругами, благопристойные внешне, не отличались искренней теплотой. Разные спальни дворца, запираемые на ключ изнутри, почти и не видели сцен, юному глазу не рекомендовавшихся, оттого не случилось общих детей. В браке со Строгановым она не подумала бы оговорить себе отдельные покои, а с Паскевичем держала себя скорее как друг и сестра, не давала повода для злословия, но и не стала женой в том главном смысле, о котором чаял овдовевший князь, зазывая её под венец.

Тот, безутешный от потери сына, на неё порой посматривал странным взглядом, словно обвиняя: из-за тебя! Но она-то в чём виновата? Если бы вдруг, не дай Бог, что-то подобное произошло с Володенькой, она растерзала бы обидчиков как раненая волчица. Фельдмаршал ограничился поездкой в Кале, куда с острова переправили гроб с останками наследника. Он даже не попробовал разыскать драчунов, выяснить подробности, потормошить полицию...

Из него словно выдернули какой-то стержень. А через полтора месяца после похорон он получил странное послание, в котором лежала лишь вырезка из лондонской 'Таймс'. Юлия тайком подглядела - ничего особенного, о каком-то пожаре в столичном пригороде. Мало ли таких.

Иван Фёдорович произнёс загадочные слова: 'он хотя бы что-то сделал'. Потом засобирался в Москву, откуда не вернулся, только письмо прислал - упросил регента восстановить его на военной службе.

Княжна поняла - не к добру это. Трупный запах новой войны уже витает в воздухе. И она не ошиблась.

Должность фельдмаршалу приискали не опасную, но хлопотную весьма и к сидению за начальственным столом не располагающую - товарища Военного министра по вооружениям. К ведению Паскевича были отнесены Главный артиллерийский департамент, Бронеходное управление, а также надзор за судостроительными прожектами - материя, сухопутному военному в корне непонятная. Самой досадной трудностью на новом поприще, сосватанном лично Анатолием Демидовым, стала служба под началом генерала от кавалерии Александра Ивановича Чернышёва.

Карьера нынешнего Военного министра взлетела вверх подобно выпущенному из рук голубю в страшные годы Русского Рейха. Наследник боковой и обедневшей ветви старинного дворянского рода, Чернышёв отличался двумя слабостями: неуёмной завистливостью и неумеренным пристрастием к прекрасному полу. Не проявив себя ни в коей мере на военном поприще после наполеоновских войн, он предложил свои услуги Бенкендорфу и отличился, отправив в Сибирь на вечное поселение своего кузена Захара Григорьевича Чернышёва по обвинению в заговоре против фюрера: 'знал об умысле на убийство Государя Руси и принадлежал к тайному обществу с знанием целей оного'. Захватив поместья родственника и став после смерти единственным наследником рода Чернышёвых, он с реставрацией Империи справил себе подтверждение графского титула, однако был лишён государственных постов за мерзости на службе в К.Г.Б. При новом Императоре и помиловании приспешников Пестеля генерал был вновь вознесён как символ, что гнойные республиканские язвы зажили, и не до́лжно более упоминать о деяниях, имевших место в ту мрачную пору.