Анатолий Матвиенко - Эпоха героев и перегретого пара

- С чего вам расстраиваться? Вы никого не убили, не покалечили, а я уж сам со своими делами разберусь.

Через некоторое время и поостыв, Паскевич поинтересовался, откуда взялось столь необычное умение стрелять из пистолета - любому бретёру на зависть.

- Помните, про турецкого бея рассказывал и его сына, коему давал европейское воспитание? Вот с ним и стреляли каждый день. Навострился, никуда не денешься. А бить с двадцати шагов крестьян, у коих палки да лопаты - не велико искусство. Чести никакой, простая необходимость, - спустив курок двуствольного пистолета, Строганов вспомнил о вещах достаточно давних. - Похожий случай был, когда мы с Павлом Демидовым из Варшавы в Москву катили. Там лихие люди... да какие лихие - такие же крестьяне, как час назад, остановить нас пробовали. Я тоже пистолеты достал, но и Демидов не сплоховал, уложил негодяя с одного выстрела.

Граф примолк, и Паскевич понял невысказанный обидный намёк. Толстый купец, напоминающий окорок на ножках, проявил себя мужчиной и не дрогнул, потому стал Императором, а бравый фельдмаршал только стоял у локомотива и грозно шевелил усами. Горько сознавать, но в своей жестокой логике Строганов бывает прав. От этого ещё более выросла неприязнь к земляку.

В Портсмуте они прождали дней десять. Парусные корабли слишком зависят от ветра, поэтому их прибытие из дальнего похода непредсказуемо. Князь опасался, что к ним в гостиницу нагрянут бобби, как принято здесь называть полицейских по имени сэра Роберта (Бобби) Пи́ла, продвинувшего в Парламенте полицейскую конституцию - Metropolitan Police Act. Согласно тому Акту главной заботой бобиков считается охрана покоя королевы Виктории. Выходит, дорожный инцидент её не обеспокоил. Если верить газетам, все шишки от стрельбы достались компании 'Паровые дилижансы Уолтера Хэнкока', вынужденной закрыть линию Питерсфилд-Портсмут и оставить её на откуп извозчикам на конных экипажах, кои, по мнению многих репортёров, и подзуживали селян взяться за булыжники.

С небольшим запозданием фрегат прибыл в Портсмут-Харбор, Фёдора Паскевича на его борту не оказалось. Русские пробились к капитану, который без особого желания сообщил о переданном перед отплытием конверте с приказом зайти на обратном пути в Плимут, где и вручил мидшипмена заботам ожидавшего там офицера Королевского флота. Разумеется, никаких его следов Строганов и Паскевич найти не смогли, хоть и выехали в тот порт, не теряя ни минуты.

- И так, Иван Фёдорович, есть две новости - хорошая и плохая, - заявил граф, передавая прислуге из местного трактира объёмистый кофр со своими вещами. Саквояжи с оружием и фоноскопическим аппаратом он не доверял никому. - Ваш сын вернулся из рейса живой и невредимый. А противник сделал следующий ход, о чём ему придётся пожалеть.

- Что вы собрались предпринять? - с тревогой и дрожью в голосе спросил князь.

- Успокойтесь. Вы замечательно командовали армиями и корпусами, не дрогнув посылали на верную смерть полки и обрекали на гибель тысячи врагов. Но за себя по-настоящему воевать не способны, как я убедился, не в состоянии принять взвешенное решение касательно спасения сына из беды. Чувства застят вам разум. Поэтому немедленно садитесь на ближайший каботажный пароход и отправляйтесь в Кале. Как только понадобится ваше присутствие, извещу. Там есть офис компании 'Скоттиш стимшипс', на его адрес и отправлю.

- Не уговаривайте, граф! Вы натворите дел, я чувствую. Расплачиваться будет мой мальчик. Поэтому - остаюсь.

- Ни в коем случае, - единственный глаз Строганова сверкнул, лицо выразило непреклонную твёрдость. - Я не отступлю от намеченных планов. Они таковы, что вам непременно нужно железное alibi.

Князь ухватил его за лацканы сюртука.

- Если с моим Федей... Если с моим мальчиком хоть что-то случится, вы не представляете, что я с вами...

- Оставьте гнев для братьев Кунардов, - граф с усилием сбросил руки Паскевича со своего костюма.

- У них понятные причины... Бизнес! А вы, Александр Павлович? Что вами движет?

Лицо его потемнело, даже обожжённая часть.

- Уж только не желание помочь человеку, который делит ложе с моей законной супругой.

Паскевича дёрнуло как от удара.

- Но она связана с вами, - неумолимо продолжил его визави. - И вместе с моим сыном в опасности, если не удастся укоротить англичан. Поэтому в моих интересах спасти Фёдора и заставить их забыть о мысли что-то отобрать у нас подлостью или силой. Уезжайте.

Граф шагнул к трактиру.