Олег Овчинников - ProМетро

Я снова перебил его. Если можно перебить человека, который говорит со скоростью десять слов в минуту.

– А я называю это второй ба-а-альшой ошибкой! И только от вас теперь зависит, станет ли она последней для нас с вами. – Я дал ему десять секунд на ответ и, не дождавшись, продолжил: – Вы сэкономили не на имени, Валерий. Вы сэкономили на герое.

– Чушь, чушь, чушь… – повторял Валерьев как заклинание. Голос его стал еще тише и отстраненнее, как будто он отвел трубку от лица. – Между вами нет ничего общего, кроме имен. Даже фамилии у вас разные. Его фамилия… В тексте этого явно не указывалось, но подразумевалось, что его фамилия Морозов. Павлик Морозов, порожденный советской властью аналог Вечного Жида, который не умел даже умереть по-человечески. Он дожил до нашего времени и проживет еще очень долго, и он обречен изо дня в день… еженощно держать ответ за ошибки молодости. И оставаться вечно молодым. Да, держать ответ и нести ответственность… А ты…

– А я?! – я не знал, рассмеяться. мне или зарыдать. – А моя фамилия?! Или вам паспорт показать? Сколько себя помню, чуть ли не с первого класса, всегда и везде одно и то же: «Настоящий Павлик Морозов? О! ! ! », «Паш, а твой папа почему не на собрании? Ты его, что ли, того? », «Ты недостоин собственной фамилии, выйди из строя! » Так что мне пришлось постараться, чтобы забыть, как меня назвал один не в меру экономный автор. И ведь я почти забыл… уже забывал, когда три года назад… эти парни в рабочей одежде позвонили в мою дверь и сказали… Нам надо только… – у меня все-таки сорвался голос. – Только проводку проверить… Может, где-то… – я всхлипнул и быстро утерся рукавом. – Где-то сбоит…

– Прекрати, – холодно прошелестела трубка. – Ты врешь и даже не стремишься к правдоподобию. Из тебя никогда не получится хороший писатель.

– Я вру? Вам мало моих слов? Моих слез? Вам нужны еще доказательства? Ну так получайте! – я приблизил трубку настолько, что почти коснулся губами ее гладкой поверхности, и начал произносить то, что раньше твердил только про себя, зато постоянно. Чтобы, не дай Бог, не забыть, даже по пьяни, даже в кошмарном сне.

– Семнадцать, – сказал я. – Сто сорок четыре. Шестьдесят девять. Семьсот тринадцать. Ноль тридцать четыре. Пятьсот девяносто…

– Идиот! – странное дело: Валерьев вопил в трубку, но голос его по-прежнему оставался чуть громче шепота. – Ты с ума сошел: диктовать открытым текстом!

– А что, нейтринная связь не защищена от прослушивания? – спросил я. – Теперь-то вы мне верите?

– Верю, верю! – почти беззвучно орал Валерьев. – Только, ради бога!… Ради самого себя, не бросай, пожалуйста…

Наверное, он собирался сказать: «не бросай трубку», хотя вернее было бы «не переключай рычажок». Но мне не пришлось делать ни того, ни другого, все свершилось само собой. Связь с поверхностью оборвалась. Я раз десять прокричал душераздирающее «Але! » в оглохшую трубку, прежде чем окончательно в этом убедился.

Полная тишина, ни статики, ни динамики.

Тогда я внимательно осмотрел трубку и обнаружил на обратной стороне маленькую крышечку, а также стрелочку, указывающую, в каком направлении ее тянуть. Из открывшегося потайного отделения мне в ладонь скатилась батарейка в картонном корпусе цвета украинского флага. Я поднес ее к глазам, чтобы рассмотреть. На батарейке имелась надпись «Орион А-342», даже не помню, в каком году я последний раз видел такую. Она выскользнула из руки, напоследок испачкав пальцы аккумуляторной кислотой, и покатилась по полу в сторону провала.

Мои надежды катились вслед за ней. «Вот из-за такой нелепой случайности… – устало подумал я. – Из-за не вовремя подсевшей батарейки и погиб ракетный корабль «Орион»… »

Вероятность того, что мне когда-нибудь удастся расстаться с этим поездом, стремилась к минус бесконечности. Минус был жирным и напоминал милый сердцу каждого автолюбителя «кирпич».

Из задумчивости меня вывел голос бывшего космонавта «Ориона», который, повидимому, считал, что из любой ситуации всегда есть выход, даже если это выход в открытый космос, а у тебя нет скафандра. И который, судя по голосу, временами не брезговал аккумуляторной жидкостью из батареек.

– прокаркал он, и я пожалел, что не могу вырвать ему язык.

Возможно, он прав и выход действительно есть всегда, но, к сожалению, порой он настолько непригляден, что очень трудно заставить себя им воспользоваться.