Евгений Лукин - Сокрушитель

— Ну вот, как я и думал, Никита… — с печальной улыбкой молвил дедок Сократыч. — Слово «крест» бытует в уголовном жаргоне. И, согласно Василию, означает оно всего-навсего — нож. Которым режут…

— Что-то вы какой-то грустный сегодня, Платон Сократович, — заметил Кляпов. Дедок вздохнул.

— Есть причины, Никита, есть причины… Каковыми, если, конечно, хотите, могу поделиться…

— Тогда подождите минутку… — Кляпов повернулся к переминающемуся рядом Кресту. — Йоц! Сли!

И, не оглядываясь, двинулся к средних размеров камушку, закрученному спиралью, как домик улитки. Крест, затрепетав, устремился следом.

— От! — сказал Никита, указывая на нужный выступ. — Сьок?

— Зать! — немедленно выпалил Крест.

— Зать тебе… — недовольно отозвался Никита. — Вот раздолбишь — тогда и будет тебе «зать»…

Проследив за первыми ударами, он кивнул и вернулся к Сократычу. Исполненные скорби прозрачные глаза дедка были устремлены мимо Кляпова.

— Собственно, это даже и не версия, Никита… — проговорил Сократыч, по-прежнему не сводя горестного взгляда с Креста, неловко заносящего ломик. — Так, подозрение… Но уж больно, знаете, неприятное… Просто меня поразило, с какой легкостью ваш друг утратил родную речь и перешел на пресловутый пиджин-рашен… Все эти «от», «ели», «тьок». Скажите, а как у него сейчас складываются отношения с побирушками?

— Да вроде помирились, — нехотя отвечал Никита. — Дразнить стали поменьше…

— Нет, я о другом… Общается он с ними?

— Да больше, чем с нами!

— Вот-вот-вот-вот-вот… — Розовое чело Сократыча затуманилось вновь. — Помните, я излагал версию, что с нашим приходом побирушки остались не у дел и выродились? Так вот в версии этой меня смущал всего один момент: как можно выродиться без смены поколений?.. А сегодня ночью пришла такая страшненькая, знаете, мысль… Что, если хозяева, не нуждаясь больше в услугах побирушек, поступили с ними так же, как с Крестом? А? Бац, знаете, — и все проблемы решены… А мы вот с вами смеемся над их ужимками и даже и не подозреваем, что в будущем нас ждет то же самое… Простите, а что я сказал веселого, Никита?

Зажмурясь и ухватив переносицу двумя пальцами, Никита Кляпов сотрясался от беззвучного злобного смеха.

— Извините, — сказал он и встряхнул головой. — Просто мне подумалось, что все мои проблемы тогда действительно будут решены… Отупеть и на все наплевать — да я чуть ли не мечтаю об этом!

— Ну да, ну да… — деревянно поддакнул Сократыч, нервно оглаживая бородку. — Блаженны нищие духом… А мне как прикажете быть в таком случае? Зать? Сплошное «зать»? Нет уж, увольте… Если у меня и есть что-либо дорогое в этой жизни — так это мой разум! Запомните это, Никита!

Удары по глыбе внезапно прекратились, и оба услышали, как с глухим стуком упал на покрытие ломик. Обернулись. Крест стоял, обмерев, и с ужасом провожал глазами прокатившую мимо надзорку. Никита бросился к нему.

— Ну, все, все… — испуганно приговаривал он, похлопывая и поглаживая Креста по судорожно вздрагивающим мышцам. — Дьец… Уехала…

Кое-как успокоив питомца и снова вручив ему ломик, Никита решительным шагом подошел к дедку.

— Опровергнуть? — прямо спросил он.

— Что ж, попробуйте. — Сократыч посмотрел на него с любопытством.

Никита оглянулся на Креста.

— Видели, как он испугался? А побирушки надзорок не боятся…

— Н-ну… Возможно, прошло много времени… Забыли, осмелели…

— Хорошо, — сказал Никита. — А с чего вы вообще решили, что они глупее нас с вами? Вы хоть одну фразу на их языке прощебетать можете? А они на нашем чирикают вовсю… Ладно. Взять того же Креста. Да я перед ним хуже всякого побирушки унижался… И что же из этого следует? Что он был умней меня?

С каждым словом личико Сократыча прояснялось все больше и больше.

— Никита… — растроганно сказал он наконец, пожимая Кляпову локоть. — Спасибо… Не то чтобы вы меня убедили, но…

Но в этот момент ломик Креста угодил в напряженку, и глыба, издав звук пушечного выстрела, как бы провалилась сама в себя и осела грудой крупного белого щебня. Никита извинился и кинулся к питомцу (с минуты на минуту должна была показаться надзорка).

Повеселевший дедок двинулся было своей дорогой, но, не пройдя и десятка шагов, столкнулся с озабоченным Ромкой. Руки и нос хулигана были обильно припудрены серым порошком. Да и пузо — тоже…

— Дед! — Ромка обрадовался. — Тебя-то мне и надо! Ты ж у нас все знаешь!