Альберт Валентинов: Казнь

Пауэлл покачал головой.

- То, что он сделал сегодня,- мелкое преступление. Его осудили бы на три года меркурианских рудников. А дальше что? Нет, я хочу дать ему дойти до конца.

- Каков же, вы думаете, будет его следующий шаг?

Пауэлл пожал плечами и включил локатор.

- Кто знает? Пока что он валяется на кровати в гостинице и переваривает правду о себе.

Мартене лежал на кровати, не сняв пиджака и туфель, и соcредоточенно сосал сигарету. Широкая медная пепельница на полу была с краями завалена окурками. Некоторые еще дымились.

Ричард Браун... Легендарный боксер, стремительным метеором блеснувший на спортивном небосклоне,- вот кем он был! Теперь понятно, откуда эти приступы ликующей ярости и ощущение чужого тела, обмякшего под могучими кулаками. В свидетельстве о казни крайне скупо перечислялись основные моменты биографии, но Мартенсу незачем было их изучать: он наизусть знал эту трагическую историю, как знали ее сотни миллионов людей во всех частях света...

Ричард Браун и Алиса Комьерс... Великий боксер и скромная официантка из захолустного Смитфилда, который не на каждой карте и обозначен. Они росли вместе, Дик и Алиса, и ему в свое время пришлось немало поработать кулаками, чтобы отстоять свое право сидеть с ней на одной парте. Потом он, как водится, уехал искать свою судьбу, слава его достигла Смитфилда в виде аршинных заголовков газет. И Алиса не могла даже надеяться, что он вернется.

Но он вернулся. Однажды вечером роскошный, умопомрачительный, безумно дорогой "Ястреб" спикировал на площадь перед единственным в городе рестораном, и на другой день растерянная, ошеломленная, плохо соображающая Алиса переступила порог мерии с фатой на голове и смятением в мыслях.

Газеты взвыли от восторга. Чемпион и в жизни действовал так же стремительно и несокрушимо, как и на ринге.

Потом год блестящих гастролей по всем столицам мира. Яркие потоки света, заливающие ринг, отлетающие в угол тела, поднятая рука в победной перчатке, и единственный зритель в зале, который не вопит, не беснуется, а, наоборот, сжимается в комок с недоумением и тоской в глазах,- жена чемпиона Алиса Браун.

А через год она ушла от него. Сбежала с Френком Доллой, скрипачом. Двое суток продолжалась погоня. Газеты, радио, телевидение захлебывались от догадок: нагонит или нет? Букмекеры сделали состояние на ставках. За то, что нагонит, ставили десять к одному. Агенты Интерпола сбились с ног, стараясь предотвратить несчастье, но не успели. Браун нагнал беглецов в Норвегии, на берегу Согне-фьорда. На узком, поросшем соснами мысу состоялся последний акт этой драмы. Чемпион не тратил лишних слов, он вообще не любил много разговаривать. Отброшена в сторону Алиса, кинувшаяся между мужчинами. Вес тела перенесен на выставленную вперед левую ногу, резкий рывок всем туловищем и удар, коронный брауновский удар, не смягченный кожаными подушками перчаток. В этот момент на него прыгнули полицейские с идущего на посадку мобиля. Они успели только спасти жизнь женщины. Все органы информации смаковали финальную сцену, когда чемпиона в наручниках затаскивали в полицейский мобиль, а его жена, обнимая мертвое тело возлюбленного, кричала, обезумев, ему вслед: "Убийца! Убийца! Убийца!!!" Мартенсу показалось, что он и сейчас слышит эти крики.

Он пошевелился на кровати и закурил новую сигарету.

Ну вот, он добился своего. Узнал, кем был, что сделал и что сделали с ним. Его казнили за убийство. Изменили черты лица, стерли память, машина вложила в него новую биографию, которую слепили из книжек, и вместо блестящего боксера Ричарда Брауна, любимца публики, на свете появился Джордж Мартене, молодой служащий австралийского филиала американской фирмы. Он никогда не жил в Сан-Франциско. Это ему внушили. Его привезли сразу в Австралию и посадили за канцелярский стол. Так возник новый чиновник, такой же, как тысячи других. Впрочем, не совсем такой. Он все время чувствовал, что чем-то отличается от других, что этот мир не по нему...

Но ведь он и не боксер Браун. Того уже нет. И невозможно снова стать им, как невозможно змее влезть в старую кожу. Это тело, ставшее прибежищем двух людей, не принадлежит ни одному из них.

Часы пробили восемь. Пора ехать на аэродром. Билет на австралийский стратоплан куплен еще вчера. Три дня провел он в этом городе, три дня, каждая секунда которых была подвигом. Начиная с того момента, когда под носом у кибера стянул с вешалки халат работника технической службы и кончая фотографированием свидетельства о казни, он не принадлежал себе. Был целиком во власти азарта, купался в остром ощущении опасности, боролся, мобилизовал все силы. Это была жизнь, настоящая жизнь. А что ждет в Австралии? Шесть часов ежедневно за опостылевшими перфокартами, телеграммами, накладными среди таких же бесцветных ничтожеств, вечеринки, пикники, лицемерные речи и фляжка Боба Тэйта...