Супруга равнодушно повела плечами.
На сей раз Рокуэл взглянул на неё скорее с любопытством, чем с неприязнью. Нерда, как и все остальные самки на планете, держалась с холодной отчужденностью в отношении джейсамов. Женился он на ней согласно местным обычаям - то есть в один прекрасный день её отец привел Нерду в дом суженого. От их брака появились затем мальчик и девочка, но, неизменно следуя устоявшимся среди женщин её мира традициям, супруга по-прежнему вос принимала его как некое постороннее лицо, вторгшееся в её существование. Для Нерды он был не более чем спутником жизни, которого она обязана терпеть, не слишком, однако, обременяя себя заботой о нем. В Рокуэле внезапно проснулась ревность.
- Интересно, а что это здесь делает Джайер?
В ответ последовало:
- Думаю, что это обстоятельство он прояснит сам. Я бы предпочла не возвращаться к этой теме, а лучше услышать из ваших уст изложение причин столь длительного отсутствия.
Но Рокуэл проигнорировал её просьбу.
- Пройдемте во дворец, - довольно грубо отозвался он.
Дел было по горло. Известие о его возвращении, несомненно, мгновенно распространится повсюду. И у тех, кто контролирует Совет, не так уж много времени, чтобы определиться по отношению к нему. Разумеется, регенты, генералы и их ближайшие приспешники будут раздосадованы внезапным появлением потомственного главы государства и главнокомандующего. Следовательно, ещё до наступления ночи ему любой ценой надлежало добиться повторного признания за собой законного права держать в руках скипетр власти.
Рокуэл ласково взял Нерду под локоть. В том был свой расчет. Он намеревался вступить под своды дворца рука об руку с супругой, чье присутствие рядом в какой-то степени удостоверяло и утверждало его личность государя. Год на Джейне длился долго, а вот память, особенно у мужской части её населения, была куда более короткой. Так что сейчас подвернулся уникальный случай должным образом подать свое возвращение. Займись он сам предварительной подготовкой этой процедуры - и то едва бы сумел создать столь благоприятную возможность.
Как только они подошли к главному сторожевому посту, грянул набат. А спустя всего несколько минут вся охрана и дворцовая челядь уже чинно выстроились в пять рядов по сотне человек в каждом. Он обратился к ним с приветственным словом, стремясь максимально благоприятно использовать свой берущий за душу бархатный баритон. Рокуэл будил приятные воспоминания у старослужащих, побуждал молодежь воспринимать свое лицо и весь облик, как и прежде, в ассоциации с образом их неоспоримого владыки. Его цель состояла в том, чтобы они сохранили это впечатление при любых обстоятельствах.
Закончив свою патерналистскую беседу с персоналом и распустив его, он почувствовал себя лучше. Правда, ненамного. Разговаривать, как с малыми детьми, было возможно только со слугами и стражей, но никак не с офицерами. Тем более с нобилями.
С ними следовало держать себя совершенно по-другому, показывая свое превосходство, но не переигрывая и ни в коем случае не опускаясь до снисходительного тона. В сущности, они не были столь уж сверхлукавыми и изощренными царедворцами, оставаясь скорее довольно простоватыми в своих реакциях джейнийцами. Рокуэл понимал теперь, почему Дэв и Милисса решились втягивать жителей планеты в цивилизацию такими быстрыми темпами, применяя систему испытаний и ошибок, базировавшуюся на принципе: пытаться воспринимать каждого индивида таким, каким он был на самом деле.
Те, кто стоял в самом низу социальной лестницы, подверглись лишь самым простым формам тестирования. Джейнийцев, проявивших хотя бы минимум сообразительности, быстренько интегрировали в конвейерный процесс, когда они выполняли сначала одну, затем две и более простых производственных операций, но их никогда не перегружали избыточно. В течение последних десятилетий выявилась целая группа работников, хорошо разбиравшихся в технике. Они преодолели следующий социальный рубеж, положив начало новому классу-инженеров.
Совсем другое дело - офицеры и нобили. Эти отличались болезненной обидчивостью и были безнадежно невосприимчивы ко всему новому, за исключением, пожалуй, начальных форм общей грамотности. В целом их удалось убедить в том, что умение читать и писать - это дополнительный признак аристократизма. Но следовало все же признать, что они никогда не были убеждены в этом тезисе до конца. На все попытки покрепче вбить им его в голову они неизменно ухмылялись: если это так, отвечали они, то к чему обучать грамоте нижестоящие классы? Их не знавшее границ упрямство в этом вопросе привело к необходимости создания письменности, отличной от той, которой пользовался простой люд. Последнюю они игнорировали. Но даже и на этих условиях нобили согласились посылать своих чад в школу с большой неохотой, потребовав, чтобы были созданы заведения специального типа и отдельно от общенародных.
Читать дальше