Елена Асеева - К вечности

Импульсивно вздрогнул восседающий на его главе высокий венец. Он был сотворен из тонкого золотого обода, охватывающего саму голову по кругу, одновременно от которого вертикально вверх устремлялись четыре широкие полосы, украшенные барельефами разнообразных видов птиц. Те полосы незримо удерживали в навершие солнечный, плоский диск, переливающийся ядренистым золотым светом и медлительно поворачивающийся вкруг своей оси.

Еще мгновение и рука Дивного с тонкими, длинными пальцами нарисовалась над лицом Владелины. Кожа, охваченная сверху золотым пламенем, зримо проявила оранжевые паутинные кровеносные сосуды, кумачовые нити мышц и жилок. Еще малость и златая кожа на руке затрепетала, а по оранжевым сосудам пробежала стремительной волной кровь. Она отхлынула от оголенного плеча Бога, вынырнув с под самой материи белого сакхи и достигнув кончиков пальцев замерла. И тогда весьма лучисто озарилась сама кисть руки, проступила, погасив в своем сиянии кожу и плоти, смаглая кость с мельчайшими вкраплениями в ней насыщенного цвета огненных брызг. Те маханькие искорки зараз блеснули своей светозарностью, теперь осенив и лежащую в кувшинке отроковицу. Доли бхараней и одна из огненных брызг, а за ней и вовсе почитай золото-рдяная, отпрянув от кости притулились на тонкую кожу среднего перста просочившись сквозь теперь явственно показавшуюся медно-желтоватую плоть, да вмале сорвавшись с нее направила свой полет ко мне… точнее к нам… Та огненная к Владелине, а золото-рдяная ко мне.

Теперь Боги не старались меня привязать к себе, к Расам. Они явственно хотели всего-навсе одного, спасти от гибели и передать мне свои силы.

Из желто-прозрачных стенок кувшинки выплеснулась вязкая жидкость насыщающего околоплодные воды в матке живых существ и белка наполняющего яйцо. Она заполнила всю люльку, поглотила тело девочки, и растворила огненную жертву Дивного, степенно внедрив чрез поры кожи ее в плоть. Або раньше того Владелина уже сглотнула золотую искру посланную лишь мне, оная просочившись в череп, напитала силой своего сияния мое естество.

Ажурные сети увили сверху кувшинку и заколыхали внутри нее девочку, а вместе с ней и меня вверх… вниз… туда-сюда… вниз-верх… сюда-туда, вроде покачивая. Ярко-красный изгибающийся тонкий змеевидный отросток неожиданно выполз из верхней стенки яйца и своим заостренным навершием вонзился в живот Владелины, как раз в то самое место, где у нее небольшим углублением поместился пупок. Даря состояния умиротворения не только мне, но и плоти.

После жертвы Дивного, поправилась не только юница, но и я, хотя не надолго.

Все же я нуждался в любви и наставнике… мастере… о котором мне сказывали Дивный и Седми, стараясь обнадежить, успокоить и поддержать. Утверждая, что он вскоре появится.

Появится…

И я ждал наставника, мастера также сильно, как желал встречи с Отцом, которую мне после выздоровления пообещал Небо.

Только, прежде Отца, я увидел Асила.

Третьего из четверки старших Богов.

Нельзя сказать, что после подаренной мне Дивным искры я выздоровел, хотя с тем перестал на какое-то время отключаться и приобрел значимые силы. Обаче погодя хворь наново вернулась. Особенно тому способствовала та самая встреча с Асилом.

Почему?

Потому как я думал, это Отец. И вельми переволновался…

Пред тем просто я находился значимое время в отключение, и это не столько в болезненном, сколько по юности необходимом. Так мне думалось, а там кто знает прав я или нет.

Словом я подключился как-то вельми не во время, просто на тот миг плоть слишком сильно заволновалась. И всплеск нейронов в клетках клеток мозга Владелины разком привело в чувство меня.

В общем, я тогда увидел.

Гаран.

Малое околопланетное судно Атефов.

Это было кубической формы бурое мощное в размахе судно, с башней на своей макушке в виде четырехгранной усеченной пирамиды, увенчанной платиновым деревом с малой кроной, где устремленные в разные стороны ветви не имели листов. На поверхности серой в шесть ярусов башни, опоясывая ее по кругу, располагались арочные окна, в которых мерцал зеленый, пузырящийся свет. Сами окна были по краям разделены мощными выпуклыми колоннами, по поверхности мышастого цвета которого блистали целые вкрапления темно-зеленых пятен, точно соединенные меж собой переплетенными в косы более блеклыми метелочками злакового растения. Окна по краю украшал платиновый, серебряный и золотой орнамент, также в виде плетеных отростков растений. Входом в гаран служила широкая арка, в которой курились дымчатые зеленоватые пары материи, каковые живописали по оземе колеблющуюся широкими ступенями лестницу.