Владимир Васильев - Тень улитки

- Да уж поскорей возвращайся, Молчун, - ответил Староста. - Люди не могут без руководства, а я уже стар и не понимаю, что происходит. Ты нужен деревне, а может быть, и всему Лесу. Я так чувствую...

- Вернусь! Обязательно вернусь! - пообещал Молчун. - Уже скоро.

- Раздели с нами трапезу, - предложил Староста. - Голодным на серьезное дело идти нельзя. Пустой желудок - плохой советчик.

- Да, - обрадовалась Лава. - Поешь с нами. У нас каша вкусная! Я тебе всегда такую буду готовить, когда стану твоей женой. И детишек наших буду кормить.

Кандид понял, что он на самом деле проголодался, и сел перед земляным столом. Лава вскочила и моментально поставила перед ним чашу (тоже растительного происхождения), полную ароматной прохладной каши. Когда-то он морщился и воротил нос от этой каши, но теперь она казалась ему весьма аппетитной. И как микробиолог он понимал, что она очень богата витаминами, полезными бактериями и весьма полезна для здоровья. Вредные микроорганизмы погибали в процессе брожения. По его гипотезе, которую он собирался еще доказать, когда будет время. Благо на биостанции достаточно необходимых приборов.

- А себе? - сказал Кандид Лаве. - Я без тебя не буду.

- Сейчас, - улыбнулась она и быстро принесла свою чашку.

- А вы? - спросил Кандид у Старосты.

- Мы уже поели, - ответил он. - Разве вас дождешься... С голоду помрешь, пока вас дождешься. Гуляете все. Молодо-зелено... Ну, ешьте-ешьте, а я пойду лягу. Устал.

И староста скрылся в темном углу дома.

А Кандид с Лавой с аппетитом уплетали кашу и смотрели друг на друга, улыбаясь. Лава вдруг поверила, что все будет хорошо. Молчун вернется из этого дурацкого "поселка", так они называют страшную деревню на Чертовых Скалах, и она, наконец, станет его женой, а Нава останется только другом...

Кандиду же показалось, что он пришел домой. Бродил где-то, скитался и вот пришел, сел за стол... Стало спокойно. Эта женщина напротив так мило ему улыбается... Это же его жена!.. Да нет, еще не жена, но... Нет, рано!.. Он еще не пришел домой - только заскочил на минутку, но скоро придет окончательно. "А нужно ли мне уходить? - вдруг спросил он себя. Очень не хотелось ему уходить. - Только, чтобы вернуться, надо уйти, - выдал он себе сомнительную сентенцию. - Я должен увидеть поселок, проверить себя... Да и Наву с Ритой никак нельзя отпускать одних, хоть они и храбрятся"...

- Ну, спасибо, хозяюшка, за вкусную кашу, - поблагодарил он, доев. Будешь мне ее готовить по праздникам.

- Буду, - прошептала Лава.

- Проводи меня до порога, мне пора, пока совсем не стемнело, поднялся он.

Лава припала к его груди.

- Ну-ну, - погладил он ее по голове. - Я скоро вернусь. А ты жди!

- Ладно, - кивнула Лава.

Кандид подумал, что Лава стала говорить не по-деревенски, лаконично, как он... Как жена Молчуна... И, кажется, уже давно.

Он мгновение подержал ее за плечи, поцеловать не решился, в деревне это было не принято, а для него это было бы, как окончательная клятва, к которой он был еще не готов. Потом повернулся и вышел. Лава выскочила за порог и смотрела ему вслед. Сердце вдруг защемило.

Молчун подошел к Кулаку и Колченогу, ой, нет - к Скороходу, и что-то им стал объяснять, показывая на Лаву, они согласно кивали нечесаными головами.

"Наверное, просит, чтобы присматривали", - догадалась Лава и помахала им рукой. Молчун помахал в ответ и, сказав что-то мертвяку, пошел за ним к стене прыгающих деревьев. Исчез.

Лава зашла в дом, приблизилась к отцу, он спал, посапывая. Она подошла к двери и осмотрелась, не выходя. С улицы ее было не видно. Кулак со Скороходом быстро шли к своим домам, видимо, решив подкрепиться перед ночным дежурством, они теперь по ночам охраняли деревню, вооружившись дубинами, хотя особой необходимости в этом не было - и стена, и мертвяки Переца, и мертвяки Навы вполне справлялись, но они мертвякам, кроме Лекаря, не верили. Правда, Лава не раз видела их ночью спящими, но никому об этом не говорила. Она улучила момент, когда они скрылись в своих домах, и, крадучись, вышла. Потом пошла так, чтобы из их дверей ее нельзя было увидеть, и скрылась в зарослях. Теперь они будут думать, что она спит в доме отца. Лава была очень довольна своей хитростью. Она подошла к стене там, сказала заветное слово, и деревья отпрыгнули, пропуская ее, и закрыли проход, когда она вышла. Это Нава ее научила управлять прыгающими деревьями. Не такая уж она страшная, как сначала показалось, добрая и красивая... И хорошо, что не женщина, а то бы ей, Лаве, никогда не стать женой Молчуна. Правда, она и сейчас не его жена, но чувствует, что скоро это может случиться. Молчун совсем по-другому стал на нее иногда смотреть. Правильно Нава говорила, что надо, чтобы он привык видеть Лаву рядом, заботиться о ней. Вон как заботится - и в деревню сам отвел, и отцу наказал беречь, и Кулаку со Скороходом - присматривать... Только она всех обвела вокруг прыгающего дерева, хихикнула довольно Лава. Правда, ослушалась Молчуна. Он будет сердит на нее. Но она же ему объясняла, что не может без него - ей больно и страшно. Он, наверное, подумал, что это только так говорится, а на самом деле ей скучно и тоскливо, а это можно перетерпеть, как все терпят. Только ей на самом деле больно, как будто ее разрывают на части, и страшно, словно, каша, которую она съела, превратилась в кусок льда. И все у нее внутри превратилось в кусок льда, а потом сжалось, оставив только пустой холод.