Константин Соловьёв - ГНИЛЬ

Осматриваться не было времени, надо было уйти подальше от вентиляционной шахты. Кроме обычной слабости, подламывающей конечности, Маан ощущал приближение и приступа сонливости. Эти моменты, когда он проваливался в черный глубокий сон, приходили все чаще и чаще. Они возвещали скорое начало того сна, от которого не бывает пробуждения, но Маан уже не боялся их. Он не собирался жить очень долго. Главное — хватило бы сил на то, что он задумал, а дальше — пусть. То, что будет дальше, его не интересовало.

Он нашел то, что искал — не очень широкий глухой ход, и забрался в него. Внутри оказалось неожиданно уютно. Запах камня успокаивал. Маан собирался на всякий случай завалить вход, но сил на это совсем не осталось. Он ощутил, как всего его члены охватывает тяжелый вязкий сон, густой как кровь убитого им Гнильца. Этому сну невозможно было сопротивляться — он являлся откуда-то из глубины. Когда-нибудь он не отпустит Маана, сомкнувшись над ним навеки. Но это будет не сейчас, он ощущал это, у него осталось время. Это было хорошо. Ему нужно было время чтобы все закончить.

Маан заснул.

Когда он очнулся, то долго не мог вспомнить, как здесь оказался. Каменная нора, в которую он забился, казалась ему незнакомой, прежде невиданной. Но память постепенно вернулась. Он вспомнил. Интересно, как долго он спал? Судя по тому, что тело, хоть и немилосердно болело, но худо-бедно повиновалось, улавливая его сигналы, прошло достаточно времени чтобы раны немного затянулись, хотя бы самые глубокие из них. Маан знал, что живучесть его организма необычайно высока, он способен залатать повреждения в тот срок, который для представителей любого иного биологического вида был бы невозможным. Но и его запасы были ограничены. Слишком много ран пришлось ему пережить за последнее время, далеко не все из которых прошли бесследно. Маан не собирался сейчас обращать на это внимание. Его жизнь в любом случае не продлится достаточно долго для того чтобы вернуть себе форму. Сейчас его интересовало нечто совершенно другое.

Присутствие человека он ощутил даже в своей норе. Это была легкая вибрация камня, которая говорила ему о том, что в Крысином Углу после многих лет запустения вновь объявились жители. И достаточно много, если он верно понимал получаемые его чувствительным слухом сигналы.

«Они не все здесь, — подумал Маан, разминая иссеченные во многих местах, но готовые работать лапы, — Они подозревают, что я здесь, но не знают наверняка. Скорее всего, не меньше половины осталось в оцеплении Сырой Долины. Но даже половина — это чертовски много…».

Хорошо, что его не обнаружили в тот момент, когда сознание кануло в пропасть сна, оставив тело беспомощным и беззащитным. Спящий зверь не представляет опасности для охотника. Подумав, Маан понял, что в этом нет ничего странного — несмотря на то, что он практически не предпринимал обычных в такой ситуации мер безопасности, сам подземный мир надежно укрыл его от погони. Огромное пространство, состоящее из переплетения сотен ходов, переходов, лазов и боковых штреков, не выдавало беглецов. Здесь не было силовых линий и освещения, а значит, инспекторам и Кулакам придется использовать фонари. У них не было схем этого участка — даже Мунн, безраздельно правящий на поверхности, не смог бы за несколько часов добыть карты заброшенного участка системы водоснабжения, о существовании которого забыли еще лет двадцать назад. Да и не стали бы ждать карт рвущиеся в нетерпении с поводка псы Контроля, спешащие догнать беглеца по жаркому свежему следу. Конечно, у них были акустические радары, но в этой ситуации и они не могли бы быть абсолютным оружием. Акустический радар колебаниями невидимых волн может прощупать рельеф, обнаружить даже мышиную нору в углу стадионного комплекса, но что толку от этого, если ты оказался внутри огромного куска сыра, изъеденного вдоль и поперек? У Кулаков были и тепловизоры, но их Маан опасался еще менее, не без оснований считая, что относится к холоднокровным существам, не имеющим теплового излучения.

Это было его поле, где игра велась по знакомым ему правилам. За время своих блужданий он многократно натыкался на подобные участки, обычно лежащие на большом удалении от централи, и ориентировался в них в совершенстве.

«Ты второй раз приходишь ко мне домой, Геалах, — подумал Маан, — Но сегодня ты получишь хороший урок гостеприимства».

Чувство осторожности говорило ему, что не время затевать войну, когда он ранен и лишен сил. Израненный хищник сперва стремится убраться как можно дальше от опасности, в глухую безопасную нору, где можно без помех восстановить все, что было повреждено, и только потом думать о новых нападениях. Так поступают все хищники в дикой природе без исключения. Так поступают даже Гнильцы, хищники иной планеты. Но Маан знал, что пришло время действовать и не собирался отступать от намеченного.