Филип Дик - Король эльфов. (Сборник)

Что оставит после себя Третье Мировое Безумие? Наступит ли конец вообще всякой жизни? Мертвая планета — чудовищный итог нашей эволюции?..»

Он не мог, не хотел в это верить.

«Невозможно, чтобы наш мир был единственным, должны существовать другие миры, в другой галактике или ином измерении, невидимые для нас, неведомые, непостижимые. Даже если на Земле жизнь прекратится, где-то останется другая жизнь, другой разум, мудрее нашего. Я не могу доказать, но я верю в это.»

— Дамы и господа, пожалуйста, приготовьтесь, — прокаркал громкоговоритель.

«Скоро приземлимся, — подумал капитан Вегенер. — Меня наверняка ожидают. Вопрос только в том, чья группировка готовит мне встречу. Геббельса или Гейдриха? Допустим, Гейдрих жив. Хотя, пока я летел, его вполне могли устранить. В смутное время в тоталитарном обществе такое случается быстро...»

Несколькими минутами позже он двигался к выходу в толпе пассажиров. Но на этот раз среди них не было молодого нацистского художника. «Некому изводить меня своими идиотскими суждениями,» — устало подумал Вегенер.

У трапа, чуть в стороне, стояла группа людей в черной форме. «За мной?» — Вегенер медленно спустился по трапу. Далеко впереди кричали и махали руками встречающие.

Один из чернорубашечников, плосколицый белобрысый парень с опознавательными знаками Ваффен-СС, шагнул к Вегенеру, щелкнул каблуками и отдал честь.

— Прошу прощения, вы не капитан Рудольф Вегенер из абвера?

— Извините, — ответил Вегенер. — Вы ошиблись. Я — Конрад Гольц, представитель «А. Г. Хемикален». — Он двинулся дальше.

Навстречу ему шагнули еще двое эсэсовцев. Все трое обступили Вегенера, так что, двигаясь в выбранном направлении, он оказался под охраной. У двоих эсэсовцев под плащами были автоматы.

— Вы — Вегенер, — сказал первый, когда они вошли в здание аэровокзала.

Он промолчал.

— Вас ждет машина, — продолжал эсэсовец. — Нам приказано встретить вас и немедленно препроводить к рейхсфюреру СС Гейдриху в штаб-квартиру дивизии «Лейбштандарт». Кроме того, мы должны охранять вас...

«Чтобы меня не перехватили молодчики из партии, — добавил про себя Вегенер. — Значит, Гейдрих жив и не смещен. Сейчас он пытается укрепить свое положение в правительстве Геббельса. Вполне возможно, что в конце концов нынешний кабинет падет, — размышлял он, усаживаясь в черный штабной «Даймлер». — Однажды ночные улицы заполнят патрули Ваффен-СС. Из полицейских участков ринутся толпы чернорубашечников. Будут захвачены радиостанции, телеграфы, отключена электроэнергия, закрыт Темпельхоф. Громыхание сапог по берлинской брусчатке... Но, в сущности, что это изменит? Даже если доктор Геббельс будет свергнут, они все равно останутся: чернорубашечники, партия, планы войны не с Востоком, так с кем-нибудь еще. Например, с Марсом или Венерой. Не удивительно, что Тагоми не выдержал, — подумал он. — Жестокая дилемма нашего существования. Как бы ты ни поступил, в итоге это окажется злом. Тогда зачем сопротивляться? Зачем выбирать, когда все пути — ложны?.. И все-таки мы будем бороться. День за днем. Сейчас — против операции «Одуванчик», потом — против полиции. Нельзя уничтожить все зло сразу. Это долгий процесс. Мы можем лишь делать выбор на каждом шаге. И надеяться».

Возможно, в каком-нибудь другом мире все по-другому. И жизнь состоит из ясных альтернатив. Черно-белый мир без оттенков и переходов.

Увы, мы живем не в идеальном обществе, где истина прозрачна, поскольку ясны ее критерии. Где можно быть правым без особых усилий, поскольку известно, что значит быть правым.

«Даймлер» взревел и рванулся с места.

«Предположим, это ловушка, —думал Вегенер, зажатый на заднем сиденье охраной; автоматы лежали у эсэсовцев на коленях. — Они везут меня не к Гейдриху, а в застенок партии, чтобы вытянуть из меня сведения и прикончить. Но я сделал выбор: предпочел рискнуть, вернуться в Германию.

Смерть — вот путь, который открыт для нас всегда, на любом шагу. И постепенно мы приближаемся к ней, сами того не желая. Или, напротив, сдаемся и выбираем смерть сознательно.»

Черный автомобиль мчал его по берлинским улицам. «Вот я и дома, — подумал Вегенер. — Мой народ, я снова с тобой».

— Какие новости? — обратился он к охране. — Я отсутствовал несколько недель, уехал еще до смерти Бормана. Есть ли перемены в политической ситуации?

Эсэсовец справа ответил:

— Есть, и большие. Были громкие митинги в поддержку Маленького Доктора. В сущности, к власти его привела толпа. Когда народ опомнится, то вряд ли потерпит урода и демагога. Геббельс держится только на умении ложью и пустословием воспламенить энтузиазм масс.